Ангела Меркель. Самый влиятельный политик Европы

Это заявление вызвало настоящий шок, но шок приятный для граждан Восточной Германии. Как заметил один из очевидцев этих событий: «Мы не могли поверить новостям, которые услышали по радио и телевидению. Мы сели в машину и поехали к границе, а на Шёнхаузер-аллее вышли и двинулись с толпой по Борнхольме-штрассе к стене. Когда мы подошли, пара сотен человек все еще стояли перед барьером, а некоторые из них даже опирались на него. Они болтали с часовыми и избегали любой формы агрессии. Они понимали, что люди в форме, десятилетиями высокомерно разворачивавшие их на этом месте, больше не знали, что они должны делать. В одно-единственное мгновение все самомнение, вся наглость стражей в форме куда-то испарились. Внезапно ворота отворились, и мы все протиснулись в них и двинулись по Борнхольмскому мосту».

Вечер в сауне

Был вечер вторника, а каждый день недели имел в жизни Ангелы собственную конкретную программу. Во вторник она ходила в сауну, а после этого выпивала кружку пива – ни в коем случае не две! – с кем-то из друзей. В среду утром ей нужно было в 7:15 быть на работе.

Вторник 9 ноября не должен был ничем отличаться от обычного вторника – по крайней мере, так думала Ангела. Конечно, она заметила, что множество людей идет пешком о направлению к Борнхольмер-штрассе. Чуть раньше она видела в новостях пресс-конференцию с Шабовски, но не обратила на нее особого внимания. Однако она, должно быть, все же чувствовала, что обстановка вокруг стремительно меняется, потому что позвонила матери: «Мы всегда говорили: “Когда стена падет, мы пойдем и поужинаем в ‘Кемпински’ – это роскошный отель в Западном Берлине”. Я сказала маме: “Кажется, это случилось”. Но было совершенно неочевидно, что это происходит вот так, немедленно, так что я пошла в сауну с подругой, как всегда делала в шесть часов».

Должно быть, Ангела немного перепутала время. Пресс-конференция Шабовски началась только в 18:53, когда Меркель, по идее, должна была потеть в сауне. Но подобные мелочи вряд ли имеют значение.

Когда в девять часов вечера Ангела вышла из пивной после традиционной кружки пива, на улицах царило лихорадочное оживление. Тысячные потоки людей текли бесконечными извивами и переливались через границу на мосту Бёзе. Ангела пошла вместе со всеми по мосту, который прежде был недоступен восточным немцам, тоже пересекла границу и попала в Западный Берлин. Сначала она искала телефон-автомат, хотела позвонить тете в Гамбург, но потом поняла, что у нее совсем нет западногерманских денег: «Я с кем-то встретилась и в конце концов оказалась в какой-то квартире. Оттуда я смогла позвонить. Они хотели вернуться на Ку’дам – Курфюрстендам, главная улица Западного Берлина – и отпраздновать. Но я сказала, что предпочла бы пойти домой. Мне нужно было рано вставать на следующее утро. Так много новых людей и так много общения было чересчур для меня в тот момент. Меня и так уже сильно занесло, по моим стандартам».

Точное ли это описание ее мыслей и чувств в тот момент или реконструкция задним числом (а ведь прошло уже немало лет), мы знать не можем. Но интересно, что даже этот самый эйфорический, пиковый момент в недавней европейской истории Ангела описывает в очень сдержанных тонах. Ее никогда не заносило. Она всегда придерживалась своего расписания.

На следующий день она, как полагается, отправилась на работу. А после того, как выполнила в лаборатории все свои обязанности, отправилась в Западный Берлин вместе с сестрой Иреной. Они не остались там надолго, ведь Ангелу опять ждала работа.

Через два дня после открытия границы Ангела поехала в Польшу выступать на семинаре по квантовой химии. Она очень удивилась, встретившись в поезде с коллегами: «Многие из них были по-настоящему расстроены. “Теперь не будет никакого третьего пути, все пойдет к объединению, и Восток будет укрощен Западом”», – сказал один из ее знакомых.

Польские коллеги в Университете Николая Коперника в Тору – городе на севере Польши, удивились при виде Ангелы. «Зачем вы сюда приехали, когда там происходит так много интересного?» – спросил у нее, по воспоминаниям, кто-то из польских коллег. «И дальше они говорили, что теперь объединение Германии произойдет очень быстро и что к их следующему приезду в Берлин там будет уже единая Германия. Это меня поразило, но также и открыло мне глаза». Оказалось, что «те, кто наблюдал события со стороны, лучше видели, что происходит и что будет дальше».