Ангела Меркель. Самый влиятельный политик Европы

Следует отметить, что Гельмут Коль не отличался особыми способностями в поиске интеллектуалов. Вообще, часто отмечалось, что он, кажется, сам того не желая, настраивал против себя интеллигенцию. А Меркель, наверное, хотела выделиться. Маргарет Тэтчер, хоть и не была для Меркель кумиром и образцом для подражания, в свое время сумела привлечь в свое правительство таких интеллектуалов, как, например, экономиста Фридриха фон Хайека. Или ближе к дому: Вилли Брандт всегда окружал себя интеллектуалами, так, во время предвыборной кампании 1969 г. ему помогал известный романист Гюнтер Грасс.

Меркель считала, что ей нужен настоящий интеллектуал: известный академический мыслитель или философ, человек, способный добавить глубины ее избирательной кампании. Короче говоря, ей нужен был человек, который положил бы конец утверждениям, что Меркель – дилетант в политике. Она нашла желаемое в лице Пауля Кирхгофа, который после успешной карьеры судьи стал профессором юриспруденции в Гейдельбергском университете. Помимо блестящего послужного списка, Кирхгоф мог похвастать значительным влиянием на правоцентристские круги, которым он был обязан своей книге «Мягкая утрата свободы для нового налогового кодекса: ясно, понятно и справедливо».

Теория Кирхгофа была обманчиво простой: все должны платить одинаковый процент подоходного налога, а всевозможные вычеты должны быть отменены. Такая налоговая система, утверждал Кирхгоф, привела бы к снижению уровня мошенничества и уклонения от налогов, поскольку законных возможностей избежать уплаты налогов стало бы намного меньше. Именно этого человека Меркель наметила в будущем на место министра финансов в своем правительстве; при этом она оттеснила на второй план Эдмунда Штойбера, которому пришлось бы в таком случае довольствоваться менее значимой ролью «суперминистра» экономики, бизнеса и техники.

Поначалу назначение Кирхгофа было встречено с одобрением и даже уважением. Газета «Зюддойче цайтунг», обычно не склонная превозносить ХДС/ХСС, вдохновилась тем, что Меркель «вытащила этого человека из пыльного мира учености и юридических рассуждений». Кирхгоф, по мнению газеты, был «человеком совершенно иного калибра, чем дилетант Йост Штольман», которого Герхард Шрёдер вытащил в 1998 г. В отличие от упомянутого Йоста Штольмана – бизнесмена-миллионера и бывшего члена ХДС, которого Герхард Шрёдер в 1998 г. включил в свой теневой кабинет, но который позже стал ему мешать, поскольку говорил вещи, противоречившие, казалось бы, доктрине СДПГ, – Кирхгоф был намного более серьезным и вдохновенным выбором; это был человек, которого представляли едва ли не «deus ex machina в царстве финансовой политики». «Никогда прежде Ганс Эйхель, финансовый министр СДПГ, не цеплялся более отчаянно за свой пост, чем в первые дни политической карьеры Пауля Кирхгофа», – констатировала «Хандельсблат».

Однако в команде Меркель определенно присутствовал элемент самолюбования – в ней царило ощущение, что результат выборов у них в кармане. Эта завышенная самооценка вела к едва ли не фатальным ошибкам, казавшимся почти недоступными пониманию. Никто из команды Меркель не позаботился о том, чтобы профессор Кирхгоф был «на связи» или чтобы его высказывания утверждались и координировались со штабом кампании. Вообще, Меркель не ввела Кирхгофа в свою команду; мало того, они встретились всего однажды – в тот день, когда Меркель его назначила. Дело было так. В начале июля Меркель позвонила профессору и попросила его присоединиться к ее команде. Никогда прежде они не встречались, и было неясно, кто мог его рекомендовать. Но профессор обрадовался возможности принять участие в процессе и согласился. Но Меркель, похоже, заранее обсудила это назначение только со Штойбером, что тоже представляло немалую проблему.

Меркель должна была сознавать, что неолиберальные идеи и взгляды, которые проповедовал Кирхгоф, нравятся не всем. Часто забывают о том, что консерваторы в ХДС – и особенно в ХСС – вовсе не апостолы свободного рынка; скорее, можно сказать, что они скептически настроены в отношении свободного предпринимательства в его наиболее раскрепощенных формах. Капитализм не рассматривается как главная добродетель в партии, которая исторически и идеологически выросла из циркуляра папы Льва XIII 1891 г., озаглавленного Rerum Novarum, в котором понтифик нападал не только на безбожный коммунизм, но и на безудержный капитализм.