Ангелы и демоны литературы. Полемические заметки «непрофессионала» о «литературном цехе»

Литературоведам, равно как психологам и психиатрам, хорошо известен феномен так называемого «автописьма», когда писатель лишь водит ручкой по бумаге, записывая, подобно автомату, тексты. При этом смысл записываемого он понимает с трудом или не понимает вообще. Такие приступы «автоматического вдохновения» некоторые писатели переживали лишь иногда, другие время от времени, а третьи могли «творить» только в таком режиме. Иногда в процессе бывает задействована лишь рука писателя, а голова полностью «отдыхает». Это вариант полного «автомата». Есть вариант «полуавтомата», когда «талант» слышит голос «суфлера» и записывает слышимое, подобно тому как дети в начальных классах пишут диктанты под диктовку учителя. Светские литературоведы лишь разводят руками, не находя рациональных объяснений такому «творчеству» (поэтому чаще всего они замалчивают многочисленные его случаи). Работники «профессионального цеха» психологов и психиатров вынуждены признавать, что «автоматическое творчество» осуществляется под влиянием неких «внешних факторов», но природу этих «факторов» пытаются объяснить рационально, относя их к физическому миру. В учебниках по психиатрии этот феномен получил название «синдром Кандинского – Клерамбо»[265]. Близко к этому еще одно понятие психиатрии, называемое «диссоциативным расстройством идентичности», или «синдромом множественной личности». Оно используется для определения такого состояния человека, когда его личность как бы разделяется; складывается впечатление, что в теле одного человека существует несколько разных личностей (или, в другой терминологии, эго-состояний). Непрофессионалы часто такое состояние называют «раздвоением личности».

Лишь христиане прекрасно понимают, что превращение человека в «автомат» или «полуавтомат» следует рассматривать как одну из форм беснования. Беснование возникает в результате вселения беса в человека. Бесы не действуют без разбора: прежде чем найти себе «жилище», они присматриваются к людям, подыскивая того, кто является «перспективным». Бесы, специализирующиеся на писательском творчестве, ищут себе людей с такой «слабостью», как сильное желание славы. Другие «слабости» вторичны, они могут проявиться и развиться уже позднее, после вселения беса. Это могут быть страсти блуда, пьянства, сребролюбия и т. д. Для стимулирования вдохновения своего подопечного бес может подбросить «таланту» не только вино и водку, но и наркотики.

Масса примеров подобного «автоматического» и «полуавтоматического» творчества содержится в книге Юрия Воробьевского «Бумагия»[266] (ниже в скобках при цитировании приводятся страницы указанной книги).

«Таланты» и «суфлеры» в зарубежной литературе

Так, Льюис Кэрролл (настоящее имя – Чарльз Лютвидж Доджсон; 1832–1898), автор всемирно известных произведений «Алиса в Стране чудес» и «Алиса в Зазеркалье», «сознательно нырял… в неуправляемую стихию автописьма», подогревая свое «вдохновение» с помощью наркотических средств. Как иронично пишет Ю. Воробьевский, «покачиваясь от приятного снадобья, он “вошел в историю литературы”» (с. 64).

Известный английский поэт и художник Уильям Блейк (1757–1827) «перед смертью признался, что поэмы “Мильтон” и “Иерусалим” он написал “непосредственно под диктовку небесных друзей без всякого обдуманного намерения и даже против воли”» (с. 64–65).

А вот представитель нынешнего поколения писателей – известный американский писатель и философ Ричард Бах (р. 1936). Наиболее известный его роман «Чайка по имени Джонатан Ливингстон» написан также под диктовку небесного «суфлера»[267].

Иногда бес является писателю в виде двойника, который выполняет роль «суфлера». Вот пример французского писателя Ги де Мопассана (1850–1893). История произошла в 1889 году: «…в один из вечеров, когда писатель работал над “Нашим сердцем”, к нему явился Двойник. Писатель сидит за рабочим столом. Дверь отворяется.

Он оборачивается. Это входит он сам. Мопассан садится перед Мопассаном и берет его голову в руки. Ги с ужасом смотрит на того, другого. Не выпуская голову из своих рук, Двойник начинает диктовать. И Мопассан пишет. Когда он поднимает глаза, Двойника уже нет»[268].

С двойником имел дело и немецкий писатель-романтик, композитор, художник Эрнст Теодор Амадей Гофман (1776–1822), известный российской аудитории особенно по книгам «Щелкунчик и мышиный король» и «Золотой горшок». «Стоит упомянуть о том, что в своих дневниках он прямо пишет о “двойнике” и о том, что он страдает раздвоением души» (с. 68). Уже не приходится говорить о том, что творчеством Гофман не мог заниматься без «стимулятора» – алкоголя.