Ангелы плачут над Русью

— Зачем?! — возмутился Трофим. — Ты вроде мужик сообразительный, а не понимаешь, что мне туда никак нельзя. Я же ваша опора, разве могу я в Керженец лезть? А вдруг Порфирий узнает?

— А ежели про нас узнает?

— Да мы уже договорились, дубина! — вышел из себя Трофим. — Тебе какая разница, в Кстове жить или Суздале? Да в Суздале ещё сподобней, Суздаль — не Кстов, и Порфирий туда не ходит. И в Рязани, и в Ростове Великом он не показывается. Я любого где хошь спрячу, но мне с Волги уходить нельзя: вас же, псов, кормить надо. А Волга — это золотая жила, из которой я деньгу плету и вас, дармоедов, содержу!

— Ну всё, не лайся, — стал успокаивать Трофима Никодим. — Хотя по мне бы этого князя лучше в покое оставить.

— Нельзя! — вмешался Маркел. — Дело Рвача перешло ко мне, а этот князь, коли выживет, не даст развороту ни мне, ни вам. Сгинет — и порядок, а пока Афонька вырастет, уже другое время наступит.

— Кто такой Афонька? — поинтересовался любопытный Фома.

— Да выродок Даниила, князь Афанасий Елецкий, — пояснил Ксенофонт. — Он годами мал и потому не опасен, пущай княжит. А Даниила в живых оставлять нельзя, он наше дело расстроит.

— Ну? Теперь вам всё ясно? — спросил бывших ушкуйников Трофим.

— Куды ж ясней, — согласился Козьма.

— Так вперёд! — скомандовал Трофим.

Глава пятая

Калистрат с несколькими ушкуйниками, не успев как следует обсушиться и отдохнуть, были посланы атаманом искать на берегу Волги какое-нибудь поселение. Порфирий же и Прохор присели у костра и долго молчали, уставившись на языки огня.

— Что это было? — посмотрел вдруг на Прохора Порфирий.

— О чём ты? — не понял тот.

— Сколь плаваю по Волге, никогда не видал, чтоб так разъярилась. Я бывал на море, ходил на Дербент, встречался и там с Перуном, но чтоб такое... Как наказанье Господне...

— Похоже, — кивнул Прохор. — Значит, князю опасность грозит и мне надо пробираться обратно в Керженец?

— А вдруг они утопли?

— Ну, коли утопли, то царствие небесное, — перекрестился Прохор. — А коли нет?

— Беда... — вздохнул Порфирий. — И как до Керженца добраться? Все лодки посрывало во время бури. Коней поблизости навряд ли сыскать...

— А если на ушкуе? — встрепенулся Прохор. — Хотя бы до Юрьева-Повольского.

— На каком ушкуе? — возмутился атаман. — Он небось вдребезги. А впрочем, пошли глянем.

Глянули — нос глубоко зарылся в песок, из днища торчат выломанные доски.

— Чинить нужно, — почесал затылок атаман.

— Да-а-а, — протянул знахарь. — Я ведь говорил, что и Фому тоже связать надобно.

— А что? — не понял Порфирий.

— А то, что Фома отвязал Козьму и они уплыли вместе. Может, и лодку забрали.

— Да не верил я, что и Фома продажной шкурой окажется.

— А я знал! Видел, как он перед тобой хвостом вилял, точно лис!

— Пантеле-е-евич! — услышали они вдруг.

На берегу стояли Калистрат и два незнакомца.

— Кто такие? — подойдя, сурово спросил Порфирий.

— Мужики здешние, — пояснил Калистрат. — У них можно коней купить.

— И где те кони?

— Да тут недалече пасутся.

— А сколь за них дадите? — сразу стали торговаться мужики.

Порфирий усмехнулся:

— А вот сколь! — И ткнул кулаком в нос ближнему.

Тот испуганно отскочил.

— Эй, мы так не договаривались, чтоб вы за наших коней тумаками расплачивались!

— Да не тумаками, балда! — рассмеялся атаман и растопырил пятерню. — Гляди, перстень золотой с изумрудом персидской работы, который ихний царь на своей руке носил. Видал, красотища какая?

Мужики разинули рты, глядя на заморскую диковинку, но тот, что постарше, поморщился:

— Не, ну а на кой ляд эта бирюлька нам нужна?

— Во, чудак! Любому купцу продашь и десять лошадей купишь.

Мужик покачал головой:

— Да нам лучше бы гривен да зипунов.

— Ладно, — согласился атаман. — Есть у нас и гривны, и зипуны. Всё будет, только коней побыстрей давайте.

— Нам торопиться некуда! — отрезал мужик и повернулся к товарищу: — Кондрат, пригони из табуна пегую кобылу и гнедого мерина.

Скоро Кондрат привёл двух лошадей, и Порфирий дал продавцам по две новгородские гривны и разрешил самим выбрать из кучи барахла зипуны. Мужики выбрали и ушли.

— Ну, дуйте к Трофиму, — велел атаман Прохору и Калистрату. — Хоть мы к нему ноне не заезжали и товара не давали, скажите, что в другой раз за всё расплатимся. Пускай даст вам холопов.

— А на что нам его холопы? — скривился Прохор.

— Так ведь Никодим, Козьма и Фома не втроём пойдут князя брать, а целой ватагой.

— Ладно, там видно будет, лишь бы Никодим не опередил. — И Прохор стегнул коня.

Лошади ушкуйникам достались не ахти прыткие. Сколь ни подгоняй — только трусцой бежали. Подъехали к хоромам Трофима, а во дворе ни души, пусто и тихо.

— Побудь с лошадьми, я в дом, — слезая с коня, велел товарищу Прохор. — Что-то странно, точно вымерли все.

Он поднялся по ступенькам, толкнул дверь и вошёл. Такая же тишина.

— Трофим!.. Трофимушка! Есть кто-нибудь?

В ответ ни звука. Прохор перекрестился на образа и уже хотел уходить, как вдруг услышал за спиной мягкие крадущиеся шаги. Оглянулся — Трофим, в руке шипастая булава. Узнав Прохора, опустил её.

— Фу-у, чёрт, напугал! Каким ветром?