Ангелы с плетками

Нас спасло целомудрие дорогой мисс Перкинс. Приняв безмолвие Урсулы за признак крайней усталости и замешательства, она сама повторила историю, которую я рассказала ей, добавив, что, в конце концов, тут ведь нечего стыдиться, правда? И она сочла упорное молчание Урсулы подтверждением своих слов. К тому времени я уже сумела совладать с собой и могла поболтать с ней. Моя нежная забота об Урсуле была вызвана, разумеется, страхом, а вовсе не нежностью, однако я заявила, что с радостью составлю ей компанию, пока она окончательно не выздоровеет. Честно говоря, я боялась бросить ее одну и готова была выдумать любой благовидный предлог, лишь бы остаться с ней. Вначале мисс Перкинс воспротивилась моему предложению. Она упомянула лодочную прогулку, запланированную на сегодня, и добавила, что знает о том, как я люблю отдыхать на озере. Мисс П. сделала встречное предложение: я поеду со всеми, а она посидит с Урсулой. У нас разгорелся нешуточный спор, и голос у меня стал чуть резковатым, но затем она уступила, сказав в заключение:

— Твоя мать, без сомнения, обрадуется тому, что дружба для тебя важнее удовольствия.

Мисс Перкинс поздравила Урсулу с тем, что она внушила такую привязанность, а затем собрала посуду и ушла, велев мне умыться и одеться и пообещав позднее прислать на подносе обед.

Треща без умолку, она не обратила внимания, как сильно неможется Урсуле и как упорно она молчит. А если даже обратила, то продолжала считать это нормальным для того, кто провел бессонную ночь. Когда мисс Перкинс закрыла за собой дверь, я вздохнула с облегчением, забыв на миг, что это облегчение лишь временное.

Все зависело от настроения Урсулы и моей способности успокоить и уговорить ее. Теперь она смотрела на меня с нескрываемой ненавистью, скривив рот и сощурившись. Я чувствовала себя мышью, которую поймала кошка. Я уже не сомневалась, что Урсула собирается изобличить нас и отомстить. Мы по праву этого заслужили. При одной мысли о такой возможности меня охватил приступ тошноты, и я помчалась в ванную, прижимая ко рту носовой платок.

Когда я вернулась, Урсула безжалостно, понимающе улыбалась, не отрывая от меня глаз. Я знала, что должна поговорить с ней, но понятия не имела, что сказать… я могла лишь подобрать слова для мольбы о пощаде, но понимала, что произносить их бессмысленно, ведь она только этого и ждала. Я стала гадать, что сейчас делают Кеннет с Анджелой, и горько обиделась, что они бросили меня. Они же наверняка знают, думала я, о нашем опасном положении. Эта опасность возникла по их вине, но они оставили меня преодолевать ее самостоятельно. Я решила, что должна пойти и разыскать их…

В ту же минуту раздался стук в дверь, и вошла Анджела. Она сияла от счастья, отдохнув после утренней поездки и забыв о моих мучениях.

Она сердечно пожелала Урсуле доброго утра. Сев на край ее кровати, взяла Урсулу за руку и спросила ее о здоровье. От Анджелиного бесстыдства перехватывало дух. Она говорила светским, приторно-слащавым тоном, которым обычно обращалась к маме и мисс П. Я задумалась, каковы ее мотивы — почему она решила ломать перед нами столь неубедительную комедию? После минутного изумления Урсула, кажется, осталась невозмутимой, как я и ожидала. Прервав Анджелу на полуслове, она сказала глухим голосом, что игра окончена и что при первой же возможности она изобличит нас перед своим отцом и моей мамой. Урсула разразилась ужасным потоком оскорблений, прошипев их в безмятежно улыбающееся лицо Анджелы. Я стала побаиваться, как бы у нее снова не началась истерика.

Но затем я поняла, что спокойное равнодушие Анджелы таит в себе угрозу. Какую же?

Язвительный голос Урсулы, наконец, умолк, и когда ярость ее улеглась, она, несомненно, заметила неуместное флегматичное безразличие Анджелы к ее оскорблениям и — что еще более странно — к ее неоднократным клятвам разоблачить нас. От этих клятв у меня мурашки побежали по телу, но Анджела оставалась совершенно спокойной. В какой-то момент мне даже показалось, что Анджела вот-вот рассмеется… как будто ее забавляли страшные слова, слетавшие с уст Урсулы. Быть может, подумала я, Анджела сошла с ума…

Но ждать пришлось недолго… Вскоре Урсула, откинувшись назад, чтобы перевести дух, остановилась и стала молча выжидать, что скажет Анджела. На лице Урсулы читалось ликование: наверняка, она рассчитывала, что Анджела попросит прощения и отдаст Урсуле то, чего она так страстно желала: Кеннета. И тогда — таков, как мне думалось, был ее план, — унизив Анджелу и доставив кучу хлопот, Урсула наконец согласится держать язык за зубами. Все это я прочитала у нее на лице. Но едва она закончила свои оскорбления, Анджела вдруг шагнула вперед и со свистом, резко ударила ее по щеке.