Ангелы времени

— Я не могу ответить за всю цивилизацию Нектарной звезды, и вряд ли это вообще возможно. Нечто или Некто, именуемый гением нашей цивилизации, решил провести нас по краю жизни и смерти. Мы восприняли это испытание как высший предел, и мы стали искать ответ. Мы стали сопротивляться, поняв, что не заслуживаем смерти, да и как могло возникнуть другое мнение! И в то же время, часть из нас, именуемая теократами, ответила на этот вопрос по-другому. Убедить их в обратном невозможно. Сами переговоры с ними невозможны, ибо, прежде всего, отвергаемы ими. Они не встраиваются в наши планы, в наш поиск Спасения. Мы увидели, что их план ужасен в основе, потому что подобен вирусу, пытающемуся защитить себя, переходя на все, что способно его удержать. Они фанатики, скрытые или явные, но они таковы, и они доказывают нам это. Как вирус они проникли в программу Спасения, и как вирус, который убивает, замещая собой здоровые клетки, они заполнили не один десяток ковчегов, покинувших систему… Рано или поздно вирус проснется и станет действовать и попытается по новой поработить тот организм, который его перенес, или же тот, который будет поблизости. Он может не затронуть носителя, но наверняка затронет его соседа. Доктор Гильгамеш изобрел что-то вроде вакцины. Мы знаем, как эта вакцина работает. Эффективно. Она убивает вирус. Против нее он бессилен. Но действие этой вакцины обладает и другими последствиями.

Она изменяет волю того, кто ее хотя бы один раз применил… Эта воля в принципе отрицает насилие, отрицает даже в отношении к вирусу. Вы считаете это неразрешимым пардоксом. Я так не думаю. Все изменится, если мы решимся на радикальный шаг: мы дадим теократам отпробовать нашу вакцину на себе… Теперь уже очевидно, что нейроквантовое поле, кроме воздействия на время и пространство, меняет самого человека, его психику, его сознание, причем изменяет в таких пределах, о которых мы еще не подозреваем. Я предвижу ваши споры и ваши сомнения, но я также предвижу и ваш будущий ответ. Гильдия передала мне права координатора над тысячами технологических анклавов. Вы утвердили меня в роли руководителя нового плана Спасения наших миров, но сейчас я готов предложить вам еще один. Уверен, что даже уважаемый доктор Гильгамеш не подозревает о таком повороте…

Гильгамеш, сидевший в первом ряду, рядом с Цезарем Шантеклером, насторожился, хотя и видно было, что эта его реакция выглядела вполне дружелюбно.

— Поясните, мэтр Гомер, — попросил Гильгамеш, окинув взглядом сидевших сзади, и, подавшись вперед, уперся локтями в колени. — Вы хотите отказаться от идеи строительства силового барьера во время пресловутого парада планет?

— Ответить не просто… Строительство барьера было бы возможно, если бы к нашему плану присоединился Королевский Двор и Республика астероидов. Но если в републике я еще могу быть уверен, то Королевский Двор большая политическая проблема, и вы знаете почему… Нет, моя идея превосходит все мыслимое, и вы, доктор, точней ваш бесценный препарат, ее движитель. Все последнее время я занимался детальным изучением Базиса Великого Приговора. Наш гениальный Звездный Архитектор позаботился о том, чтобы этот Базис, как вы знаете, был распространен десятимиллиардным тиражом, но есть еще один тираж Базиса, он гораздо скромней — всего несколько тысяч томов, и вот в нем-то Рамзес Имраэль опубликовал свои дневники. Меня захватила одна деталь в этих трудах. Всего несколько строк. Я выучил текст и могу процитировать его вам… Вот что там сказано, послушайте: «…я обнаружил, что гравитационная постоянная в нашей звездной системе нестабильна. Отклонения составили всего три процента на каждую тысячу измерений. Этого хватило, чтобы признать тот факт, что материя нашей системы, образно говоря, заражена неким вирусом…» Наводит ли вас это на какие-нибудь размышления? Если напряжение нейроквантового поля одного человека достаточно, чтобы обычный космический корабль, оказавшись в так называемом «белом вакууме», увеличил свою скорость в пятьдесят пять тысяч раз, а это значит превысил скорость света почти в два раза… Теперь представьте, каким напряжением будет обладать поле, если все население наших миров одномоментно использует нейроквантовый замедлитель! Мы вытащим систему из «больного» пространства, заставим двигаться сам космос и вылечим нашу звезду!

Зал безмолствовал. Молчал и Гильгамеш. На юном лице (или маске) на несколько секунд нарисовались глубокие морщины. Кажется, этого никто не заметил, никто, кроме Гомера, стоявшего перед собранием у маленькой трибуны. Но вот Гильгамеш собрался внутренне, вернул себе молодость. Встал с кресла и подошел к Гомеру, внимательно заглянул ему в глаза и так же развернулся к залу.