Англия Тюдоров. Полная история эпохи от Генриха VII до Елизаветы I

Таким образом, в материальном смысле Законы о бедных были явно недостаточными. Ожидаемый ежегодный сбор благотворительных фондов для помощи бедным к 1600 году составлял £11 776–0,25 % государственного дохода. Однако расчетная сумма от налогов для бедных была еще меньше. Если эти цифры верны, то это капля в море[1019]. Однако голодных бунтов и выступлений против огораживания происходило заметно меньше, чем можно было бы ожидать. В определенном смысле Законы о бедных действовали как плацебо: «работающих бедных» убедили, что высшие сословия разделяют их взгляд на общественный порядок и осуждают тех же «паразитов на теле сообщества» – главным образом средний класс[1020].

Важная причина сокращения количества восстаний и народных протестов в тюдоровской Англии состояла в неуклонной поляризации богатых и бедных, в результате которой зажиточные фермеры и ремесленники (владельцы недвижимости) становились на сторону джентри против уступающих им по социальному статусу бедняков. После 1580 года потенциальный классовый конфликт побуждал собственников поступать на местные должности, улаживать свои споры в судах и разделять взгляды джентри как магистратов. Состоятельные земледельцы тоже отказывались прибегать к насилию, особенно если были грамотными[1021]. Кроме того, «реформация поведения», тоже заметная во время неблагоприятных экономических условий 1550-х годов, поддержала Законы о бедных. Усилилось преследование и в светских, и в церковных судах за браконьерство, воровство, сексуальные преступления, народные увеселения, содержание постоялых дворов и пивных, пьянство, осквернение воскресенья и богохульство. Эти судебные дела инициировались не сверху, Тайным советом, а снизу, присяжными и заявителями. Они отражали растущее расхождение между ценностями авторитетных членов сообщества с одной стороны и массой «работающих бедных», домашних слуг, мигрирующих работников и городских иммигрантов – с другой[1022].

Весной и летом 1586 года голодные бунты в ткацких районах Глостершира, Уилтшира и Сомерсета были вызваны резким, но краткосрочным снижением деловой активности, которое усугубила нехватка продовольствия, созданная спекулянтами, не продававшими зерно в ожидании грядущего неурожая. Неудавшееся восстание в Гемпшире в июне того же года тоже стало результатом недостатка еды и работы. В 1590-е годы Тайный совет опасался повторений «походных»[1023] восстаний 1549 года. В 1595 году голодные бунты периодически возникали в Лондоне, на юго-востоке и юго-западе страны. В двух бунтах в столице участвовало до 1800 подмастерьев, демобилизованных солдат и неквалифицированных рабочих. Несмотря на то что бунт подавили, несколько подмастерьев попытались захватить оружие, чтобы освободить своих арестованных товарищей, а потом «показать ирландский фокус» мэру – иными словами, отрубить ему голову (16 июня). В Кенте обсуждалась возможность устроить «лагерь», чтобы посчитаться с фермерами и спекулянтами зерном (февраль 1596 года). В Норфолке говорили, что стоит снова «устроить лагерь, как у Кетта, и там мужчины посражаются за зерно». В 1596–1597 годах происходили голодные бунты в Восточной Англии, на юго-западе и на границе Кента и Сассекса[1024].

На столь непредсказумом фоне так называемое «оксфордширское восстание» в ноябре 1596 года вызвало панику. Однако ирония в том, что это был вопрос личного восприятия событий. «Факт породил буйство фантазии», поскольку вероятность народного бунта постоянно присутствовала в сознании тайных советников и мировых судей. Предводители «восстания» действительно планировали напасть на близлежащий дом лорда-лейтенанта Норриса, захватить оружие и пушки, а потом спешно двигаться «на Лондон», чтобы поддержать подмастерьев Сити. Однако, несмотря на тщательную подготовку, в назначенном месте в назначенное время собралось всего четыре лидера мятежников: они прождали два часа, потом разошлись, но их быстро арестовали! Тайный совет по-прежнему писал Норрису, требуя новых арестов и допросов. Зачинщиков должны были доставить в Лондон под строгой охраной «с закованными руками и связанными ногами» и не давать возможности «разговаривать друг с другом по дороге». К тому же Норрису полагалось быть готовым противостоять угрозе новых бунтов во всех частях своего графства[1025].