Англия в раннее средневековье

Другим не менее важным направлением в деятельности католической Церкви в Англии к середине VIII в. становится укрепление монашеской и вообще церковной дисциплины. Если синод в Хертфорде в 672 г. еще мог принимать решение о полной самостоятельности монашеских общин, то состоявшийся в 747 г. собор в Клофешо[316] возложил на епископов обязанность всемерно поддерживать единообразие и строгость монастырской жизни[317]. Подобные требования были тем более необходимы, что, несмотря на все усилия высших церковных иерархов, монастыри продолжали оставаться важнейшим звеном организационного строения Церкви, и зачастую именно они, а не епископские города являлись центрами диоцезов, а также местной администрации.

Церковное устройство Англии около 750 г.

Беда Почтенный описывает период второй половины VII — начала VIII в. как «золотой век» англосаксонской Церкви и упрекает своих современников в отходе от чистоты и благородства священнослужителей этого времени[318]. Можно предположить, конечно, что многие проповедники епископы и архиепископы, несшие слово Божие язычникам и отдававшие себя ревностному пастырскому служению, действительно были достойными, мужественными и глубоко верующими людьми. Нельзя не признать также, что в рассматриваемый период именно Церковь, и в первую очередь монашество являлось носителем античных традиций, а иногда и элементарной образованности. Достаточно сказать, что из среды англосаксонского духовенства VII–VIII вв. вышли такие выдающиеся деятели раннесредневековой европейской культуры, как Альдхельм, Алкуин и тот же Беда. Но также ясно и то, что под пером автора «Церковной истории народа англов» англосаксонское духовенство приобрело чересчур благостные, если не героические черты.

В реальной жизни все было значительно сложнее. Сам Почтенный в своем письме архиепископу Йорка Эгберту от 5 ноября 734 г. сетовал на невежество священников и монахов, не знавших даже начатков латыни, на то, что многие аббатства не соблюдают требований устава, а некоторые вообще являются светскими учреждениями, основанными лишь для того, чтобы избежать государственного налогообложения[319]. Решения собора в Клофешо также подтверждают, что положение в Церкви в середине VIII в. было далеко от идеального. В них указывалось, что язычество по-прежнему имеет широкое распространение, что священники нуждаются в изучении элементарных литургических правил и религиозной догматики, а многие из них не знакомы даже с «Отче наш» и «Верую»; епископы гораздо более заняты мирскими делами, нежели душами своей паствы; основные церковные праздники если и соблюдаются, то отнюдь не единообразно и не по канону; короли и другие могущественные люди, завидуя владениям Церкви, нередко предъявляют на них свои претензии[320].

Подобного рода нападки, как со стороны самого духовенства, так и со стороны людей светских, продолжались и во второй половине VIII столетия. Тем не менее представление о полном упадке англосаксонской Церкви, о котором пишет в некоторых своих посланиях ее иерархам Алкуин[321], тоже вряд ли полностью соответствует действительности. Восьмой век, к примеру, стал временем активнейшей миссионерской деятельности англосаксонских проповедников на континенте, прежде всего во Фризии и в Германии, что исключительно высоко подняло ее престиж во всех частях христианского мира[322].

Даже если принять во внимание естественное предубеждение монахов — составителей большинства англосаксонских исторических сочинений к викингам, мы должны будем признать, что Церковь пострадала от агрессии норманнов, как ни один другой институт раннесредневекового английского общества. Собственно и сама эта агрессия, как мы уже знаем, началась с нападения норвежских морских разбойников на монастырь в Линдисфарне в 793 г. Однако наибольшие потери церковная организация Англии понесла за двадцать лет, последовавших за вторжением в 865 г. так называемой «Великой армии» викингов, поставившей почти все королевства на грань гибели.

Принесенные скандинавами дохристианские культы оставили существенный след в английской топонимике (в частности, в состав некоторых северо-английских топонимов вошли имена Тора и Одина)[323], а отдельные христианские памятники VIII–IX столетий сохранили изображение самих викингов (например, каменный крест из Миддлтона, графство Йоркшир)[324]. Однако преданность скандинавов их языческим богам, по-видимому, была не настолько сильна, чтобы возбудить в них активную ненависть к христианству как к таковому. В этом смысле они представляли, несомненно, меньшую угрозу сложившейся в Англии церковной организации, нежели сами англосаксы в V–VI вв. Они, конечно, были способны нанести и действительно нанесли ей тяжелый материальный урон[325], а также отчасти затруднили религиозную и интеллектуальную жизнь, но в результате их походов ни одна из частей страны не оказалась настолько заражена язычеством, чтобы потребовались новые усилия по ее вторичному обращению.