Англия в раннее средневековье

Церковное устройство Англии в X–XI вв.

В какой-то степени принятые в 966 г. «Правила» шли гораздо дальше устава Бенедикта Нурсийского и представляли собой некий идеал, к которому стремились Дунстан, Освальд и Этельвольд. Если в первом фиксировался только минимальный уровень требований, необходимый для правильной аскезы, то в Regularis эти требования были расписаны гораздо более детально. Так, согласно «Правилам», каждый монастырь должен был иметь помимо прочих строений церковь, трапезную, спальный корпус, холодные и отапливаемые кельи для занятий монахов, зал для общих собраний и приема гостей, гостиницу, пекарню и кухню. Обращает на себя внимание также то, что составители «Правил» специально подчеркивают необходимость постоянной молитвы за короля и королевскую семью[338]; в ответ король Эдгар пожаловал монастырям освобождение от государственного посмертного побора, сумма (heriot)[339], которого с этого времени стала расходоваться на нужды самих монахов и на дела благотворительности. В таких условиях монахи могли вести вполне комфортную жизнь, довольно резко контрастировавшую с условиями окружающего мира, особенно с повседневной жизнью простолюдинов. Как следствие, монашество становилось привлекательным для людей низкого происхождения, разумеется, в случае, если они были способны приучить себя к связанным с ним ограничениям и трудам.

Зимой монахи поднимались в 2.30 ночи и ложились спать в 18.30, летом вставали в 1.30, а отходили ко сну в 20.15. При этом зимой полагалась одна трапеза в день, летом две. Большая часть «рабочего дня» была посвящена усиленным молитвам, но не менее двух часов (обычно утром) отводилось для физического труда[340]. Такой распорядок не каждый, конечно, мог выдержать, вследствие чего многими монастырями «Правила» значительно смягчались.

Чрезвычайно активно усилия реформаторов были поддержаны королем Эдгаром, который впоследствии заслужил даже почетное прозвище «отца монахов». Именно в его правление возрождение и реформа англосаксонских монастырей достигают наибольшего размаха: всего в его царствование было реформировано около 30 аббатств, в то время как за период с 975 по 1066 г. — только 18[341].

Осуществление реформы именно во времена Эдгара вполне понятно: именно тогда сложились благоприятные условия для ее проведения в жизнь. Скандинавские вторжения прекратились, Область датского права была бесповоротно воссоединена с остальной частью королевства, в стране установился продолжительный мир. Окрепшая королевская власть полностью отстранила светских магнатов от управления монастырями, а церковь в целом значительно укрепила свой союз с государством.

Ко второй половине X столетия относится и окончательное инкорпорирование христианского духовенства в состав англосаксонского общества, начатое еще в VII в., и резкое возрастание его влияния на функционирование всех институтов последнего. Были приведены в полное соответствие церковная и светская иерархии, а духовным лицам присвоены все привилегии знати. Тенденция к этому обнаружилась уже в конце IX в.[342], а к XI столетию закрепляется окончательно. Штраф за убийство главы англосаксонской Церкви — архиепископа — становится равным компенсации за жизнь члена королевской семьи — этелинга; епископа — возмещению за убийство королевского служащего-элдормена; англосаксонский священник по рангу приравнивался к представителю служилой знати — тэну[343]. Параллельно в законодательстве оформляется достаточно эффективная система защиты домашнего мира и достоинства духовенства. В юридические сборники постоянно вводятся титулы, специально предписывающие всему населению королевства «защищать и почитать» слуг Божьих, уважать служителей алтаря. За любое преступление, совершенное против человека, посвященного в духовный сан, взыскивался особый штраф, в то время как сами клирики за свои правонарушения наказывались гораздо легче, чем миряне[344]. Даже будучи привлеченным к ответственности, священнослужитель оказывался в привилегированном положении, поскольку судебная процедура была более благоприятна для клириков, чем для людей светских. Например, священник в любом случае имел право очистить себя от обвинения мессой, причастием или присягой[345], в то время как мирянин зачастую такой возможности был лишен[346].