Англия в раннее средневековье

. Находившаяся в руках этих общин «народная земля» помимо пахотных наделов включала также выпасы, водопои и другие угодья, сохранявшиеся в общем пользовании. Однако уже судебники конца VII столетия фиксируют существование отдельных участков фолкленда, перешедших в личное пользование. Такие участки, как мы видели, еще нельзя было свободно отчуждать, поэтому формирование аллодиальной собственности внутри общинных структур англо-саксов происходило крайне медленно. По мере развития раннеклассовых отношений возможности распоряжения землей фолкленда постепенно повышались, хотя и в IX в. ее нельзя было завещать, а тем более передавать посторонним общине лицам[545].

Более быстро возникновение частной собственности на землю происходило в сфере королевского землевладения, хотя и здесь оно было отягощено многими остатками родоплеменных связей. Никаких прямых свидетельств существования верховной собственности королей на землю в ранний англосаксонский период не сохранилось[546]. Однако некие права распоряжения земельными участками, на которых происходило расселение племенных групп завоевателей, образовывавших первые королевства, были, видимо, известны англосаксонским конунгам уже с момента появления в Британии. Первоначально эти права реализовывались в системе податей, напоминающих кормления, которые характерны для всех обществ с неразвитой социальной дифференциацией. Тем не менее очень скоро кормления у англосаксов (gafol, feorm, foster) приобрели характер обязательных поставок продуктов населением[547]. Вряд ли можно видеть в этих поставках земельный налог[548] в полном смысле слова — они были скорее выражением политического верховенства короля.

Но уже в VII столетии часть земельного фонда любого англосаксонского государства находилась, судя по всему, в личном владении королей, что позволяло им пользоваться определениями типа «моя земля» (terra mea)[549] для обозначения таких владений. Очевидно также и то, что король имел определенные права и на земли фолкленда, которые в грамотах обычно обозначаются как «земля моего суда» или «земля моего управления» (terra juris mei, terra regni met)[550]. Именно с этих земель, по-видимому, королю и следовали натуральные поставки с подвластного населения; на них он осуществлял судебно-административные и военные функции. Однако замедленность формирования представлений о свободном отчуждении земли препятствовала превращению этих участков в полную частную собственность короля и возникновению образований вотчинного типа. Иначе говоря, англосаксонские кэрлы VII–IX вв. платили натуральные подати королю или его агенту не в качестве частнозависимых людей, а как подданные формирующегося государства.

С начала VII столетия у англосаксов получает распространение практика пожалования королем части подвластной ему земли в управление-кормление членам своего рода, а также представителям родовой и складывающейся служилой знати. Такая земля получила название «бокленд» (от древнеангл. bос — «грамота»).

Следует заметить, что вопрос о социальной сущности пожалований в бокленд вызывал и продолжает вызывать оживленную полемику как в отечественной, так и в зарубежной медиевистике. Если П. Г. Виноградов, Ф. Мэйтланд, Б. Лайон и М. Н. Соколова рассматривали бокленд как своеобразную форму английского аллода, то А. Я. Гуревич, К. Ф. Савело, Ф. Стентон, Г. Лойн, Э. Джон и Д. Хук высказывали оправданные сомнения относительно свободы распоряжения боклендом[551].

Противоречивость интерпретаций, по нашему мнению, вызывается прежде всего внутренней противоречивостью самого рассматриваемого института. С одной стороны, пожалование на праве бокленда по букве формуляра грамоты давало его владельцу право полной и ничем не ограниченной частной собственности на землю с возможностью передачи ее по наследству[552]. Однако на самом деле все обстояло гораздо сложнее. Во-первых, формулы первых грамот, заимствованные в позднеримском праве[553], фиксировали не столько пожалование земли как таковой, сколько тех продуктовых поставок-кормлений, которые с нее причитались, а также осуществление новым глафордом политико-юридических прерогатив, которые ранее принадлежали самому королю. Во-вторых, условия предоставления бокленда и объем прав его владельца были чрезвычайно разнообразны — от пожалования широких иммунитетных льгот до требования непременного несения службы и других королевских повинностей. Необходимо также иметь в виду, что накопление привилегий владельца бокленда происходило постепенно. В VII–VIII вв. объектом пожалований являлся преимущественно податной иммунитет, т. е. право сбора продуктовых поставок. Только начиная с середины IX столетия в грамотах появляются упоминания о наделении владельца бокленда правами частной юрисдикции, которые, однако, становятся нормой лишь в X в. Тогда же законодательно закрепляется право глафорда судить и эксплуатировать население бокленда[554].