Англия в раннее средневековье

Англосаксонское законодательство X–XI вв. позволяет думать, что к этому времени вотчинное хозяйство получает достаточно широкое распространение. Предполагается, во всяком случае, что страна разделена на крупные вотчины — «земли» тэнов, которые именуются «господами земли» (landhlaford). Судебники этого времени довольно детально описывают порядки внутри этих хозяйств, а также отношения между их владельцами и государством. Обращает на себя внимание то обстоятельство, что владельцы поместий начинают осуществлять политические функции и получают право частной юрисдикции над населением вотчин[559]. Переезд из одного населенного пункта в другой был равнозначен, в глазах законодателя, переезду с территории одного господина на территорию другого[560]. Деревенская община, которая в предшествующий период была в значительной степени основой социального строя, изображается в некоторых правовых документах X–XI вв. как институт, практически полностью подчиненный крупным землевладельцам[561]. Серьезно меняется и сама община, равно как и формы общинного землевладения. Сохранение фолкленда продолжало оказывать сдерживающие воздействие на развитие института индивидуальной собственности на земельные наделы общинников, но очевидно, что к X в. такая собственность уже существует. В это время пахотная земля начала передаваться по наследству (правда, пока только по мужской линии), продаваться и достаточно свободно отчуждаться иным образом, что способствовало ускорению имущественного расслоения кэрлов[562].

По мере становления феодальной земельной собственности возрастает и степень эксплуатации свободных общинников со стороны крупных землевладельцев, а также тенденция их прикрепления к земле. Уже в «Правде Альфреда» фиксировалось ограничение на право изменения местожительства кэрла, а последующие судебники еще больше ужесточают практику переселения из одного графства в другое или смену господина[563]. Вообще, в поздний англосаксонский период люди, не имеющие господ, уже составляют явное меньшинство. Так, законодательство короля Этельстана прямо приписывает каждому человеку иметь «покровителя»; тот же, кто такого покровителя не имеет, рассматривается как возможный нарушитель порядка — его можно даже убить «как вора»[564]. Пути втягивания свободных общинников в орбиту феодального подчинения, так же как и формы их зависимости, были чрезвычайно разнообразны и включали денежные поборы, продуктовые оброки, дополнявшиеся различными видами отработочных повинностей. Наиболее подробную информацию о положении феодально-зависимого населения X — середины XI в. дают четыре документа, описывающие ситуацию в различных вотчинах этого периода.

Самую детализированную характеристику положения зависимого крестьянства можно найти в двух трактатах начала XI столетия, первый из которых — «Об обязанностях различных лиц» (Rectitudines singularum personarum)[565] — описывает повинности различных категорий земледельцев, а второй — «Герефа» (Be Gesceadwisan Gerefan)[566] — перечисляет обязанности управляющего поместья. Судя по этим документам, под властью владельца вотчины, полученной на правах бокленда, находилось несколько категорий зависимых крестьян.

Первой из них были гениты (geneatas). Хотя об их повинностях источники сообщают наиболее скупо, очевидно, что они были обязаны платить поземельную денежную ренту (landgafol), продуктовый оброк (свиную тушу раз в год), а также выполнять определенные отработочные повинности в форме обработки пахотной земли глафорда, выпаса скота, изготовления и починки изгородей. Кроме того, на них лежала обязанность кормить людей, останавливающихся в деревне на постой, исполнять конную службу, нести охрану и платить церковные подати[567].

Некоторые обязанности, в частности конная служба и полицейские функции, возложенные на генитов, позволяют предположить, что они, видимо, являются бывшими кэрлами и поэтому сохраняют некоторые черты свободных. Но одновременно совершенно очевидно, что они уже принадлежат к категории зависимого населения, несущего барщину и уплачивающего оброки. Степень личной свободы генитов не вполне ясна, но то, что она постепенно сокращается, заменяясь подчинением земельному собственнику, не подлежит никакому сомнению.