Английская поэзия XIV–XX веков в современных русских переводах (билингва)

Что рассказать про Аполлона,
Цирюльника из Бельведера?
Бог ножниц, бритв, одеколона,
Он стриг весь двор — пажа и пэра.

Успех сопутствовал их Дому,

Довольны львицы, хорошея,
Бог упаси кому другому
Доверить голову и шею.

С утра коляски и пролетки,

И в Бельведер не протолкнуться,
Как пчелы на лугу, красотки
Вокруг дверей заветных вьются.

Он сообщить пошлейшей роже

Умел величие природы,
Богине, выцветшей на ложе,
Последний писк поверить моды.

Лак, блестки, краска, пудра, тени,

Духи (о ценах позабудем!),
Помада — вот его умений
Орудия на радость людям.

В руках его щипцы летали,

Как непорочная молитва.
Волшебной палочкой из стали
Иной щеке казалась бритва.

Но славы суетной угаром

Он, как ни странно, не был болен
И ежедневным гонораром,
Казалось, полностью доволен.

Равно с вниманием веселым

Любым он занимался делом,
Между мужским и женским полом
Не проводя различий в целом.

Но почему же, завивая

Дочь короля в день знойный лета,
Он медлил, дело забывая,
Оттягивая дело это?

Принцесса — маленькое диво,

В тринадцать, или что_то вроде,
Была восторженно_пуглива,
Как мак при солнечном заходе.

Блестели миленькие глазки

Сквозь локон золотой и длинный.
Она — вся прелесть старой сказки:
Сон, тени, Шуберт, сонатина.

Три раза завивал он пряди

И расправлял — чего же ради?
И прожигал ей платье, гладя,
И в шлейфе путался не глядя.

Как бы не сладивши с азами,

Искусство потерял былое,
И всё плывет перед глазами,
И донимает что-то злое.

Упав на туалетный столик

И за сердце хватаясь жутко,
Он чувствует: он — жалкий нолик
Или тупая чья-то шутка.

Подняв бутыль с одеколоном,

Он ей сворачивает шею
И смотрит грозным Аполлоном,
И всё подвластно брадобрею.

Порез был острым и глубоким,

Принцесса вскрикнула щемяще,
Он вышел сном голубооким
Из этой дуры просто спящей.

И улыбаясь, как химере,

На цыпочках шагал влюбленно.
И был повешен в Бельведере.
Вы не спасли бы Аполлона.

Перевод А. Прокопьева

Три музыканта