Английская портниха

Стоило им спустить штаны, и мужчины превращались в маленьких мальчиков.

– Ни стыда ни совести, – говорила Скарлетт, – у этих мужиков. Иногда я встречаю их с женами, детишками и думаю, как такое может быть?

Раз или два мужчины просили Аду сделать то, чего бы они никогда не предложили своим женам, отвратительные вещи, странные, дикие. Ада полагала, что научилась разбираться в людях и парней видела насквозь. И однако всякое случалось.

– Требуй надбавки, – посоветовала Скарлетт. – В разговоре-то они обходительные, но стоит им остаться с тобой наедине, и – бац! – будто крысы подвальные.

Ада совет отвергла. Она – девушка, с которой хорошо проводить время, не профессионалка, как Скарлетт. Она просто встает и уходит, забирая деньги. Зная, что предъявлять претензии никто не будет.

Они любили поговорить, все без исключения. О том, о чем не могли рассказать своим близким. Бедняги. Иногда Ада сравнивала себя с новомодными душеспасателями – и чем она хуже? Высадка в Нормандии. Аламейн. Натерпелись страху. Их не понимали, не хотели слушать. Они отсутствовали так долго, что дети смотрели на них как на чужих дяденек, жены отворачивались от них. На гражданке им пришлось туго. Ну как было на войне? Здорово? Ответ «нет» сочли бы дурным тоном. Кому и когда было здорово на войне? Аде ли не знать. Понимаю, что вы чувствуете. Прошлое запрятано глубоко внутрь, запечатано пробкой так крепко, что ей казалось, не ровен час – и ее разорвет. Ты первый человек, с кем я смог об этом поговорить, слышала она от всех и каждого. Вот бы ей найти понимающего человека и выплеснуть все, что скопилось, наружу.

– Доверься мне, – шептала Ада.

Она могла бы нажить целое состояние, торгуя военными тайнами. Либо требуя отдельной платы за то, что она их слушает. Слово – серебро. У Ады отлично вышло бы вести колонку в журнале, успокаивать отчаявшихся: разделенная беда – уже полбеды. Ее мужчин преследовали воспоминания о погибших, раскрошенных на куски, пусть это даже были совсем незнакомые люди. Война никуда не делась. Она засела внутри, и, словно о постыдной гноящейся ране, о ней избегали упоминать. Они страдали молча. Ада хорошо понимала своих джентльменов.

Но ведь они не были ее друзьями. Она предлагала им услуги, а им хватало средств эти услуги оплачивать – с их-то ветеранским пособием.

– Позвольте мне. – Он уже приготовился чиркнуть спичкой из упаковки с надписью «Смитс». У него были темные волнистые волосы, разделенные на косой пробор, щедро набриолиненные. Полноватый, смуглый, а лицо пухлое, совершенно детское, как на рекламе молока для младенцев. Если он и служил в армии, то очень недолго. Большинство мужчин, с которыми знакомилась Ада, были худыми, поджарыми и будто вечно голодными – еще бы, на армейских пайках не раздобреешь. Загораживая ладонью пламя, он наклонился к Аде. Из-под манжет показалась черная шелковистая поросль. Отлично сшитый костюм, такие не выдают при демобилизации, и ткань не дешевая. Бизнесмен. Деловой человек.

– Спасибо, – сказала Ада.

– Ждете кого-то? – Он говорил с акцентом. Итальянским, определила Ада. Либо испанским.

Этот кусок диалога у Ады от зубов отскакивал. Жду. Но они запаздывают. Да, я буду рада, если вы составите мне компанию. Если мужчина ей не нравился, она всегда могла его отшить. Но этот был привлекателен на свой лад.

– Впервые в Лондоне?

– Нет, – ответил он. – Я здесь давно, прижился и чувствую себя лондонцем. А вы?

– Надо же, и я тоже.

– Выходит, у нас много общего. Джино Мессина. – Он взял ее руку и поднес к губам.

– Откуда вы родом?

– С Мальты, с островка в Средиземном море.

– Сдается, там всегда жарко. И поэтому вы такой смуглый?

Он рассмеялся. Заразительно, и Ада не удержалась: ха-ха-ха. Ей было легко с ним.

– А вас как зовут?

– Ава, – она чуть не добавила «модистка», – Ава Гордон.

У него на войне все было здорово, ни жалоб, ни обид.

– Но я не люблю вспоминать те времена.

– Я тоже, – с облегчением подхватила Ада. Хоть какое-то разнообразие. – Надо смотреть в будущее, так я считаю.

Положив ногу на ногу, она подоткнула под себя юбку там, где та помялась. На туфле след от растаявшего снега. Но его несложно будет отчистить.

Она не требовала денег вперед, как девушки у барной стойки, но тактично оставляла сумочку приоткрытой. Бегло проверяла, все ли ей отдали: такси, швейцару, вознаграждение. Ей нравилось это слово. Миссис Б. получала вознаграждение за свои услуги, а также врачи и адвокаты.

– Вы здесь каждую субботу? – спросил Джино, когда она одевалась, собираясь уходить.

– Почти каждую.

– Как насчет следующей недели? Я должен занять место в очереди?

– Нет никакой очереди.

– Рад это слышать. В таком случае займитесь мною.

Он был очень мил, обходителен даже, континентальный шарм и детская улыбка.

Она кивнула.