Английская тайна

Эта была потрясающая фраза! Сашок впал в полную эйфорию. Наверно, никогда не испытывал такой радости с самого детства, когда самые простые подарки могли ввергнуть в состояние ликования.

Интересно, что Анна-Мария потом никогда уже эту фразу не произносила. А когда он как-то попытался выяснить, откуда она ее взяла — может быть, тоже из песни какой-то, — она засмеялась как-то странно и перевела разговор на другую тему. Сашок догадается потом, что это было ужасно не по-английски — вот так раскрыться. Так пожелать вечности с кем-то. Стыдно даже слегка.

И самое поразительное, что лет пятнадцать спустя любимый писатель Сашка Кадзио Исигура так назовет свой самый знаменитый роман — одно из самых жутких, самых депрессивных литературных произведений в истории. Он уже будет не о том, не о любви. Но и о любви тоже.

«Не отпускай меня» назовут тот роман в русском переводе. Сашку этот вариант названия совсем не нравился. Тоже мне, переводчик! «Никогда не дай мне уйти» — вот что это значит буквально. Но буквальный перевод — неточный и даже неверный. Может быть, надо было бы сказать: «Будь со мной всегда»? Этот оттенок есть, так же как и другое: «Не позволь нас разлучить». Интересно, что бы придумал по-настоящему гениальный переводчик, например, Рита Райт-Ковалева? Думал Сашок и не знал, что ответить самому себе. Гении на то и гении, что их не предугадаешь…

Но все равно — это было для него самое красивое объяснение в любви, какое только он мог себе представить: «Never let me go»…

…Когда Сашок небрежно, как бы между прочим, расскажет своей матери, что собирается жениться на Анне-Марии, у той подкосятся ноги. Она еле доберется до табуретки, сядет на нее, глубоко вздохнет и скажет: «Ты что! Она же иностранка… Ох, что же будет?» Мать слишком долго жила при Сталине, а потом при Брежневе и считала, что женитьба на гражданке другого государства чревата страшными последствиями.

И в каком-то смысле она была, конечно, права. 

Глава 11. Женщина из Кемерова

Конечно, размышлял Сашок, это все было в наивном девяносто первом. Ни он сам, ни столь остро завидовавшие ему друзья не могли даже представить себе, что такое город Фолкстон, в котором проживает Анна-Мария с родителями, как здесь по перрону, между проросшими сквозь асфальт кустами травы важно прохаживаются жирные, наглые чайки, как будто бы в ожидании поезда. Они (не чайки, конечно, а московские студенты девяносто первого года) понятия не имели о моргейдже, депозите, кредитных ставках и о том, какая тоска со всем этим возиться, какая эта петля на шее. И о том, каково это — ждать всегда опаздывающего музейного поезда с оглушительно хлопающими стальными дверями у каждого сиденья. И тащиться потом до Лондона с черепашьей скоростью от полутора до двух часов (как уж повезет) в один конец.

На этот раз, правда, 07.07 опоздал всего на каких-нибудь три минуты. «Не пришла, придется ехать на следующем», — меланхолично подумал Сашок.

И вот тут… на перроне появилась Анна-Мария!

Вот именно этого он и боялся — что по закону подлости его жена, которая очень редко ездила в Лондон в это время, в силу каких-то странных обстоятельств объявится на платформе одновременно с клиенткой. Будет вполне в духе Анны-Марии, между прочим, трогательно прибежать проводить его и поцеловать в знак прощения и примирения… И вдруг она увидит его с какой-нибудь вульгарной бабой. О боже! Первой рефлекторной реакцией Сашка было спрятаться куда-то. Но куда? Мужской туалет опять закрыт — «due to vandalism». (Британские вандалы почему-то питают особую ненависть к общественным туалетам.) И что, если Анна-Мария уже заметила его? Тогда игра в прятки может лишь ухудшить положение. Надежда была одна: что чертова «новая русская» окажется мифом. Или, по крайней мере, опоздает! Сашок еще раз осмотрелся вокруг и — ура! — вроде бы никого, похожего на «женщину из Кемерова», не обнаружил. Тем более что вокруг уже хлопали двери и народ рассаживался по антикварным вагонам. Все тот же привычный личный состав чаринг-кросского 07.07. «Может, раз в жизни повезет?» — думал Сашок.

Анна-Мария часто посмеивалась над невнимательностью Сашка: дескать, он никогда не замечает, как одета его жена. Но на этот раз странности ее наряда не заметить было невозможно. Она напялила на себя какой-то плотно облегающий фигуру черный комбинезон — почти трико. На голове — черная же косынка. И на ногах какая-то черная обувь — кроссовки, что ли? И черная сумка в руке. «Прямо ниндзя какая-то — вот только лицо еще черным платком закрыть, — пронеслось в голове у Сашка. — Зачем этот маскарад?»

Но дальше произошло нечто еще более поразительное — Анна-Мария прошла в полуметре от Сашка, делая вид, что не замечает его. Открыла вагонную дверь. И только тут обернулась к Сашку и повелительно дернула головой — следуй за мной. Потерявший от изумления дар речи Сашок покорно полез в вагон. Они уселись друг против друга, и поезд тут же тронулся.

— Где тут туалет? Мне надо переодеться, — каким-то непривычно низким, хриплым голосом сказала Анна-Мария.