Английские бунтари

Первый из вошедших в историю Англии борцов за права простого люда, Уильям Фитц-Осберт, происходил из благородной семьи; он жил при короле Ричарде I и был более известен под именем Уильям Длинная Борода; в те времена многие люди саксонского происхождения отращивали бороды, как бы символизируя свое неприятие чисто выбритых нормандских завоевателей. “Страстный поборник справедливости и правосудия, — писал о нем летописец Роджер де Ховенден, — он стал опорой и защитником бедняков”.

В 1194 г ., столкнувшись с необходимостью в короткий срок собрать огромную сумму для выкупа английского короля Ричарда I, плененного герцогом Австрийским*, правительство обложило дополнительным налогом все население и прежде всего богатейший город страны — Лондон. На собрании свободных граждан у церкви св. Павла Уильям Длинная Борода публично осудил новые поборы, назвав их грабительскими и обвинив богатых купцов и ольдерменов в том, что они перекладывают свою долю на плечи трудового народа.

*Ричард I , Львиное Сердце (1157-1199) - король Англии (с 1189 г .). Возвращаясь из Палестины после завершения Третьего крестового похода (1190—1192), он был взят в плен австрийским герцогом Леопольдом. Затем Леопольд передал Ричарда I германскому императору Генриху VI. Пробыв в плену в общей сложности два года, Ричард I был освобожден в 1194 г ., когда из Англии Генриху VI прислали огромный выкуп. Прим.ред.

Юстициарий (Юстициарий — верховный судья и наместник королей нормандской династии. — Прим, перев.), коим в то время являлся не кто иной, как архиепископ Кентерберийский Хьюберт Уолтер, приказал арестовать Фитц-Осберта и послал для этого вооруженный отряд. Последовала ожесточенная схватка, в которой один из солдат был убит. Длинная Борода вместе с девятью сторонниками сумел скрыться в церкви Сент-Мери-ле-Боу, получив тем самым право на убежище. Однако архиепископ не посчитался с вековой традицией и приказал поджечь церковь. Задыхающиеся от дыма Длинная Борода и его товарищи выскочили на улицу и после недолгого сопротивления были схвачены. Несмотря на тяжелое ранение, полученное Уильямом во время схватки, его привязали к конскому хвосту и протащили по каменной мостовой до Тауэра, а оттуда — после вынесения смертного приговора — в Смитфилд, где вместе с другими осужденными заковали в кандалы и повесили в присутствии множества людей. Рассказывают, что позже лондонцы унесли цепи, части виселицы и даже верхний слой земли, на которой стоял Уильям Длинная Борода, в качестве святых реликвий. Простой люд ходил на это место молиться; из уст в уста передавались сказания о происходивших там “чудесах”.

Такова была участь некоторых из первых англичан, отдавших жизнь в 1196 г . во имя справедливости и простого народа. Как писал в следующем веке историк Мэтью Пэрис, “Уильям Длинная Борода погиб за правое дело защиты бедняков. Если борцов за это дело можно считать мучениками, то по справедливости никто не заслужил этой чести больше его”.

Многочисленные акты неповиновения и народного протеста, без сомнения, постоянно происходили по всей стране, но они никем не регистрировались и, как правило, не выходили за пределы той или иной местности. В Англии никогда не было недостатка в “безвестном деревенском герое, бесстрашно восставшем против гнета местного тирана“3.

Память отдельного человека недолговечна; память народа живет века. Наглядным примером тому являются бесчисленные баллады, песни и повествования о Робин Гуде, дошедшие до нас в приукрашенных, изобилующих красочными домыслами и вымышленными деталями сказаниях поколений неграмотных крестьян, ремесленников и мастеровых. В них этот герой предстает перед нами как мужественный предводитель отверженных, которые, укрывшись в Шервудском лесу и ведя нечто вроде партизанской войны против церкви и государства, “грабили богатых, отдавая все бедным и никогда не ущемляя праведных”, помогали трудовому народу и грудью вставали на защиту обездоленных и угнетенных. При этом небезынтересно отметить, что изображаются они не как аскетичные, беззаветно преданные своему делу революционеры*, а скорее как веселые, полные здорового юмора и задора приятели. И хотя факт реального существования Робин Гуда и его “веселой дружины” остается предметом исторических дебатов, дух английского средневековья в рассказах о них отражается довольно-таки точно.

* Повторяя частую ошибку буржуазных обществоведов, автор полагает, что революционеры любых времен и народов (к Робину Гуду и его друзьям этот термин, кстати, неприменим) неизбежно должны быть аскетами, чуждыми веселью, юмору и задору. Прим.ред.