Английские письма или история кавалера Грандисона

Прибытіе Графини принудило насъ перемнить нашъ разговоръ. Сей госпож отъ роду сорокъ пятой годъ въ физіономіи ея изьявлялось великое благородство и милость. По оказаніи нсколькихъ отличныхъ учтивостей о слав, которую она мн приписывала, и о побужденіи, которое она имла увриться лично о всемъ ею обо мн слышанномъ, она сказала мн нсколько словъ о Гж. Сельби, и о письм, коего она съ нетерпливостію ожидала, изъ чего я ясно усмотрла, что моя тетушка совершенно ее не увдомляла о моемъ отвт. Минуту спустя, она наклонилась къ Милади Л… которая сидла подл ее; и взявъ ее за руку, она съ нсколько минутъ говорила ей на ухо. Милади Л.… отвчала ей токмо, нтъ, сударыня. При семъ Графиня сказала, что она весьма тому рада. Я нимало не опасаюсь, присовокупила она, по довренности открыть тайну такой пріятельниц, какъ вы.

Ахъ! любезная моя, она спрашивала у Милади Л…, я весьма въ томъ уврена, не относится ли имя сестры, какъ она слышала, когда Миссъ Грандиссонъ меня называла, къ какому ниесть намренію ея брата; а веселой и ласковой видъ, которой потомъ она на себя приняла говоря съ Гжею. Ревсъ и мною, уврялъ меня еще боле, что посл сего изьясненія ей не оставалось никакого сумннія, чтобъ я не принадлежала ея сыну, безъ всякаго препятствія со стороны Сира Карла. Нтъ въ семъ никакой подлости, любезная Люція! сколь бы чрезвычайнымъ удивленіемъ ни была я исполнена къ кому нибудь такому, коего я почитаю того достойнымъ, но сіи превосходныя сестры никогда не увидятъ меня обьятою безнадежной страстію.

Графиня взявъ меня за руку просила на минуту поговорить съ ней на един, и мы подошли къ окну. Она говорила мн весьма пространно о письм, что она ни мало не сумнвается чтобъ Гжа. Сельби не сообщила мн онаго; и не давъ мн времени отвчать, она начала говорить съ чрезвычайною благосклонностію о всхъ предполагаемыхъ ею во мн качествахъ, коихъ подтверженіе она усматривала въ моихъ рчахъ и моемъ вид. Я всячески усиливалась изъясниться на ея представленія; но предаваясь всегда ея предупрежденіямъ, и принимая нкоторыя учтивые обороты, въ коихъ она меня всегда содержала, по причин замшательства такой молодой особы, которая не осмливается признаться въ томъ, чего наиболе желаетъ, она держа меня за руку подвела къ собранію, повторяя мн, что она довольно насмотрлась, и что полагается на отвтъ, коего ожидаетъ отъ моей тетушки.

Безъ сумннія благосклонный ея видъ, благородныя и ласковыя ея обхожденія, пылкое и естественное израженіе ея чувствованій въ столь краткомъ разговор, чрезвычайную внушили во мн къ ней склонность. Колико бы я была щастлива, подумала я сама въ себ, естьлибъ могла имть такую мать, не учинясь женою ея сына. Но должна ли я отказаться съ нимъ видтся, естьли требуютъ отъ меня свиданія? наипаче когда Милади, какъ кажется, желала уврить Графиню, что другой не иметъ нималйшаго намренія… По истинн, я не желаю, чтобъ сей другой… по крайней мр, естьли… я дйствительно не знаю, любезная моя Люція, что я хотла присовокупить; но я покорно тебя прошу совершенно уврить тхъ, кои принимаютъ въ моемъ жребіи участіе, что они никогда не увидятъ меня обьятою безнадежною страстію. Нтъ, клянусь моею честію, нтъ. Они могутъ быть въ томъ удостоврены.

Но позволь мн предложить теб вопросъ, любезная Люція, вопросъ дтской, я его такимъ почитаю и теб, которая имла пленнное сердце, такъ какъ ты мн сама въ томъ призналась, но отъ сего плна щастливо освобожденное. Я сама себя съ нкотораго времени примчаю привыкшею употреблять извстныя слова, какъ на примръ, другой, нкто, онъ, тотъ, вмсто того, чтобъ прямо писать, какъ я то длала, Сиръ Карлъ, или Кавалеръ Грандиссонъ, которыя слова гораздо прнличне, хотя по истинн я говорю съ разсужденіемъ для такого человка, которой заслуживаетъ укаженіе отъ всего свта. Чтожъ я хотла теб обьявить? Не знакъ ли ето?… Ахъ, Люція! ты угрожала меня проникнутъ въ мои мысля, и не говорила ли я теб, что сама открывать буду теб оныя? Я была чистосердечна, ты можешь безъ труда тому поврить, видя что столь легкомысленные признаки не могутъ произойти отъ меня. Но естьли ты почтешь ихъ нсколько излишними; то не подвергай меня опасности, любезная моя, умолчи о нихъ передъ любезнымъ мн семйствомъ; они изьявятъ слабость въ глазахъ однихъ; они пріобртутъ снисхожденіе отъ другихъ, поелику усмотрятъ въ томъ чистосердечіе. Меня конечно почли бы виновною, естьлибъ я къ теб писала особенно, но я ничего не имю въ сердце такого, чегобъ не готова была… я хотла сказать, въ чемъ бы мн было стыдно признаться; но я иногда думаю, что весьма мало заслуживаю стыда изъ всего того, что къ теб ни пишу. Ахъ! любезная Люція, не говори мн, чтобъ она была справедлива.