Английские письма или история кавалера Грандисона

Вс сіи мечтанія не ясно ли вамъ доказываютъ, что мое безпокойствіе не можетъ ни чему инному быть приписано, какъ претерпнному мною отъ Сира Гарграфа варварству? Мн кажется, что единое намреніе, которое я могу предпринять, состоитъ въ тонъ, чтобъ просить у моей тетушки совтовъ, оставить Лондонъ, любезная моя; и тогда уже я буду въ состояніи разсмотрть, боле ли овладла моимъ сердцемъ страсть нежели благодарность, такъ какъ вс мои ближніе въ томъ меня подозрваютъ, и какъ я признаюсь, что и сама начинаю того страшиться. Я уврена токмо въ томъ, что мои способности ослабли. Миссъ Грандиссонъ сказала мн что въ Колнеброк колебаніе ума моего, доходило даже до забвенія, и что призванной ими врачъ страшился дабы я не лишилась разума. Естьлибъ я попустила безнадежной страсти овладть собою, то не нужнобъ было инныхъ искушеній, какъ тхъ, кои уже претерплъ мой разсудокъ.

Прощай, дражайшая Люція. Какое я письмо теб написала! послднихъ строкъ довольно будетъ для изьявленія теб, колико мое сердце и чувство ослаблены.

ПИСЬМО XXXIV.

Генріетта Биронъ к Люціи Сельби.

Въ Субботу, 4 Марта.

Сегоднишняго утра пришелъ Сиръ Гарграфъ Поллексфенъ видться съ Г. Ревсомъ, обьявя ему что сіе посещеніе касается единственно до него, но будучи по нещастію въ низу, я не могла бы избавиться, отъ него безъ неучтивости, естьлибъ не пожелала слушать того, что онъ желалъ сказать.

Онъ принялъ намреніе идти въ замокъ Сельби, дабы изпросить прощеніе у всей моей фамиліи; но Г. Ревсъ сдлалъ ему на то такія возраженія, кои принудили его оставить сіе предпріятіе. Онъ всячески старался, естьли должно тому врить, видть меня у Гжи. Вилліамсъ, единственно въ томъ намреніи, дабы честнымъ образомъ обязаться оказывать мн свои попеченія, по тому описанію, которое ему обо мн учинили; и уже не въ первой разъ желаетъ онъ найти къ тому случай. Однажды онъ совершенно было ршился поститъ дядю моего Сельби въ Нортгамптон-Шир, и его екипажъ былъ уже въ готовности, какъ онъ освдомился что мой дядя пріхалъ въ Лондонъ съ Г. и Гжею Ревсъ. Тогда, онъ похалъ въ Петерсборугъ, въ томъ намреніи дабы открыться въ своихъ чувствованіяхъ Г. Дину, къ которому онъ слыхалъ, что мы имемъ великую довренность; но тамъ увдомясь объ отъзд его въ Камбриджь, ршился испытать своего щастія у меня, и хать въ Лондонъ тмъ съ большею довренностію, что увренъ былъ въ данномъ мн моею фамиліею на мою волю выбор, и что почитая себя въ состояніи представить мн такія предложенія, коихъ ни единой изъ моихъ домогателей учинить не можетъ; и изьявитъ мн что его намренія не были безразсудны, и не отъ единаго того произсходили впечатлнія, которое я въ немъ произвела у Милади Вилиіамсъ, хотя онъ признается что его чувствованія толико въ немъ вдругъ воспламенились, что понудили его поспшишь мн открыться.

Онъ почитаетъ, сказалъ онъ мн, за величайшее свое нещастіе, что причинилъ мн столь великое неудовольствіе; онъ повторилъ вс т причины, кои выводилъ изъ своей любви, страданій и разскаяній, наипаче изъ того усилія, которое онъ учинилъ надъ самимъ собою, дабы изтребить изъ своей памяти самыя жестокія и личныя оскорбленія. Я ему отвчала, что я гораздо боле претерпла, нежели онъ, хотя и не видать на мн тому знаковъ; что я во всемъ его прощаю по причин того примиренія, которое воспослдовало между моимъ покровителемъ и имъ, [покровителемъ, прервалъ онъ рчь мою, кусая свои губы]; но поелику мои чувствованія были ему извстны еще и прежде варварскаго его поступка; то я его просила отрчься отъ меня навсегда. Онъ долженъ меня извинить, присовокупила я, естьли я ему обьявляю, что ршилась никогда вторично его не видать.

Сей разговоръ продолжался довольно долгое время. Г. и Гжа. Ревсъ находились въ глубокомъ молчаніи. Наконецъ онъ усильно меня просилъ по крайней мр общать ему, что Г. Гревиль и Г. Фенвичь не возмутъ надъ нимъ преимущества; и дабы склонить меня повидимому взирать впредь спокойне на другія затрудненія, онъ клялся мн, что отважный его поступокъ дйствительно произшелъ отъ того страха, что онъ видлъ Г. Гревилля заступающаго его мсто. Я ему сказала что ни за что въ свтъ не соглашусь дать такія общанія. При семъ Г. Ревсъ увривъ его, дабы освободиться отъ неотступныхъ его просьбъ что онъ почиталъ сей страхъ не основательнымъ, и я нимало тому не противорчила.

Прежде нежели можно было отпуститъ сего докучливаго человка, лакей вошедши ему доложилъ, что Г. Багенгалль и Г. Іорданъ его спрашиваютъ. Сиръ Гарграфъ безъ всякаго затрудненія признался намъ, что они пришли сюда въ надежд меня видть, и просить меня изъ милости остаться съ ними хотя на четверть часа. Я хотла было удалиться; но онъ, съ такою же дерзостію, приказалъ лакю сказать имъ, чтобъ они вошли сюда; а какъ Г. Ревсъ нимало тому не воспротивился, то они почти въ тужъ минуту и вошли.