Английские письма или история кавалера Грандисона

Камилла, которую вы здсь видите, не перестаетъ мучить меня глупымъ воображеніемъ, которое я будто имю о любви. Молодая особа моего пола когда будетъ казаться глубокомысленною и заниматься разсужденіями, то обвинятъ ея тотчасъ, что онапитаетъ въ себ любовную страстъ. Я бы почитала себя достойною всей моей невинности, естьлибъ подала какому нибудь человку власть причинять мн хотя малйшее безпокойство. Я ласкаюсь, сударь, что вы принимая званіе моего брата, не имете о сестр своей о томъ презрительнаго мннія.

Презрительнаго! Я не согласуюся, сударыня, въ томъ, чтобъ любовь заслуживала презрніе.

Какъ! когда она заблуждаетъ въ выбор своего предмета?

Сударыня!

Что я такое сказала, которое приводитъ васъ въ изумленіе? Не имлили вы намренія… но я думала только о томъ, дабы вамъ дать выразумть, что я не съ ныншняго дня проницаю ваши вкрадчивыя вымыслы, и что когда вы однажды читали мн, естьли помните, четыре стиха одного изъ вашихъ стихотворцовъ, содержащіе въ себ столь хорошее изображеніе задумчивости влюбленныхъ; то предполагаю, что вы по злости своей оныя соображаете съ моимъ состояніемъ; но естьли вы имли Кавалеръ такой умыселъ, то увряю васъ что онъ во все былъ неоснователенъ, равно какъ и докуки тхъ, кои мною ругаются и безпрестанно меня мучатъ, относя мою болзнь къ какой нибудь слабости отъ любьви происходящей.

Я клянусь вамъ, Сударыня, что не было тогда такого моего намренія.

Тогда! я надюсь, что и теперь его не было.

Я вспомнилъ т стихи; но какъ бы могъ я сообразить ихъ съ вашимъ состояніемъ? Отреченія ваши отъ многихъ любовниковъ и несклонность оказываемая вами человку достойному и знатному, каковъ есть Графъ Бельведере, коего услуги всею вашею фамиліею одобрены, суть такія убжденія…

Видишь Камилла, прервала она со скоростію мою рчь, Кавалеръ уж убжденъ; я прошу тебя въ послдній разъ не обижать меня своими вопросами и догадками по сей самой матеріи. Разумешьли меня, Камилла? Знай, что ни за что въ свт не желалабъ я, дабы меня укоряли любовію.

Но естьлибъ вы подали, сударыня, вашей матушк какое нибудь объясненіе о той задумчивости, которую мы нын въ васъ вмсто сродной вамъ веселости видимъ; то неизбавились ли бы отъ всхъ подозрній, кои кажется васъ печалятъ? Можетъ быть печаль ваша происходитъ отъ сожалнія, что не можете согласоваться съ намреніями вашего родителя,… можетъ быть…

Объясненія! Прервала она; неужели всегда мн должно слышать объ однихъ таковыхъ объясненіяхъ? И такъ, сударь, знайте, что я не здорова и что не довольна сама собою; неужели нужно ето вамъ повторять?

Естьлибъ ваше безпокойство происходило отъ какого ни будь смущенія совсти, то я не сомнваюсь, Сударыня, чтобъ вашъ духовникъ.…

Онъ бы не могъ возвратить мн спокойствія; онъ человкъ доброй, но такъ строгъ! (сіи послднія слова выговорила она очень тихо, и взглянула на Камиллу, не разслышала ли она ихъ) онъ иногда заботится больше, нежели ему должно то длать; а для чего? для того, что изящныя качества, кои въ васъ вижу, преклоняютъ меня имть хорошее мнніе о вашихъ правилахъ, и хотя вы еретикъ, но я, какъ мн кажется усматриваю признаки благодушія въ вашихъ мнніяхъ.

Ваша матушка спроситъ меня, Сударыня, удостоили ли вы меня хотя нкоею довренностію. По своему праву съ природы откровенному она уврена что вс должны быть стольже скрытны, какъ и она. Вашъ батюшка прося меня склонить васъ открыть мн свое сердце, ясно тмъ показываетъ, что весьма бы радовался естьлибъ я получилъ отъ васъ сію милость во званію четвертаго вашего брата. Епископъ Ноцера…

Такъ, такъ, сударь, я знаю, что васъ вся моя фамилія обожаетъ; я сама имю къ вамъ совершенное уваженіе и думаю, что тмъ обязана четвертому своему брату, которой столь великодушно сохранилъ мн третьяго; но кто можетъ, государь мой, преодолть ваше собственное упорство во всемъ томъ, на чемъ вы единожды утвердилисъ. Естьлибъ я ощущала какое прискорбіе въ своемъ сердц; то не ужели вы думаете, чтобъ я предоставила свою довренность такому человку, которой рожденъ въ заблужденіи, и которой отвращаетъ глаза свои ото свта? Обратитесь въ Католическую вру, сударь, тогда не скрою я отъ васъ ни малйшаго движенія моего сердца. Въ то время будете вы моимъ братомъ, и я освобожу одного изъ праведныхъ мужей отъ всхъ его заботъ и смущеній, коими онъ мучится видя меня въ дружественномъ обращеніи съ такимъ упорнымъ еретикомъ, какъ вы.Тогда, говорю вамъ, не будетъ у меня такой тайны, которою бы вамъ какъ своему брату не открыла.

Но ничто не препятствуетъ вамъ, сударыня, открывать свои тайны матушк, духовнику, Епископу Ноцеръ…

Такъ, конечно…… естьлибъ я оныя имла.

Впрочемъ я дивлюсь, что вашъ духовникъ вооружается противъ меня за ту благосклонность, съ коею въ вашей фамиліи со мною поступаютъ.