Английские письма или история кавалера Грандисона

Не мало мн стоитъ труда, государь мой, говорилъ я ему переносить трудности моего положенія, соединенныя паче всего съ тми печальми, кои оно само по себ мн наноситъ. Быть здсь почитаему за виновнаго, когда совершено ничемъ не могу себя укорить, ни въ мысляхъ своихъ ни въ моихъ ниже въ дяніяхъ… Согласитесь, государь мой, что нтъ ничего столь жестокаго… Такъ, братецъ, прервалъ Іеронимъ. Самое великое нещастіе въ семъ приключеніи, прибавилъ онъ весьма благопріятно, есть то, что Кавалеръ человкъ необыкновенной; а сестриц нашей, которая не могла быть пристрастною къ простымъ достоинствамъ, не льзя было остаться нечувствительною къ его качествамъ.

Какія бы ни были пристрастія моей сестрицы, отвчалъ гордливой Генералъ, но ваши, Г. Іеронимъ намъ вдомы, и мы не отрицаемъ что он великодушны: но не знаемъ ли мы вс, что пригожіе мужчины не имютъ нужды открывать рта для привлеченія къ себ молодыхъ двицъ? Ядъ принятой однажды взорами вскор разливается и по всему тлу.

Я его просилъ замтить, что честь моя въ разсужденіи женщинъ равно какъ и мужчинъ никогда не была подозрительна.

Онъ призналъ, что съ сей стороны я долженъ быть обезпеченъ и засвидтельствовалъ, что естьлибъ его фамилія такого мннія обо мн не имла, то не вступила бы со мною ни въ какіе договоры; но что отъ сего не мене для нее чувствительно видть двицу происходящую отъ ея крови отвергаемою и что я конечно не предвидлъ, какія слдствія отъ такого поношенія выдутъ въ той земл, гд я нахожуся.

Отвергаемою? прервалъ я съ великимъ жаромъ. Естьлибъ я отвчалъ на такое обвиненіе, государь мой, то симъ оскорбилъ бы вашу справедливость и обидлъ бы недостойнымъ образомъ вашу знаменитую фамилію. Онъ всталъ съ раздраженнымъ видомъ, клянясь что не хочетъ дабы съ нимъ поступали съ презрніемъ. Я всталъ также и говорилъ ему: ежели со мною такъ поступаютъ при томъ тогда, когда того не заслуживаю, то не привыкъ того сноситъ.

Іеронимъ казался пораженнымъ. Онъ намъ говорилъ, что противился нашему свиданію; что зналъ пылкой нравъ своего брата и что я самъ судя по прежнимъ произшествіямъ,долженъ былъ оказывать меньше негодованія чемъ жалости. Я ему отвчалъ что симъ оказано справедливое уваженіе нжному вкусу его сестрицы, къ коей приверженъ я самыми усердными чувствованіями, равно и нужда оправдать свой собственной поступокъ, которой не позволилъ мн слышать слово отверженіе безъ движенія.

Безъ движенія! подхватилъ Генералъ. Ето слова очень нжно, въ разсужденіи того, что оно значить можетъ. Но что до меня касается, то не разбирая тонкости въ словахъ; знаю только т, кои выражаются длами.

Я только сказалъ ему, что надялся отъ него больше благосклонности, чемъ удаленіи отъ предварительнаго моего о дл положенія.

Тогда онъ ставъ спокойне говорилъ: пожалуйте, Кавалеръ, разсудите хладнокровно объ основаніи сего дла. Что будемъ мы отвчать нашему отечеству, ибо мы люди государственные, церкви, коей мы принадлежимъ въ разномъ смысл, и нашему собственному характеру, естьли примемъ для двицы и сестры нашей руку Протестанта? Вы принимаете участіе, говорите вы въ ея чести: чтожъ будемъ мы за нее отвчать, естьли услышимъ что ее почитать станутъ двицею ослпленною любовію, которая по страсти своей отвергла самыхъ знатныхъ жениховъ ея соотечественниковъ и единоврцовъ съ тмъ чтобъ броситься въ объятія иностранца, Агличанина…

Которой общаетъ, прервалъ я, и надеется, вспомните ето, государь мой, оставить ей свободу въ закон ею исповдуемомъ. Естьли вы опасаетесь такихъ трудностей въ отвтствованіи на ваши предположенія, прибавляя все къ ея польз; та что подумаютъ обо мн, которой хотя и не государственной человкъ, но не изъ простаго же рода въ своемъ отечеств произхожденіе иметъ; естьли въ противность моему знанію и совсти оставлю свой законъ и отечество по какой либо причин и безъ сумннія въ частной жизни, но которая не отъ иннаго чего силу свою иметъ, какъ отъ самолюбія и личной корысти.

Довольно сего, государь мой, естьли вы пренебрегаете величество, и не вмняете ни во что богатства, почести и любовь, то можно сказать къ слав моей сестры, что она есть первая женщина, по крайней мр мн извстная, которая полюбила Философа, и я такого о томъ мннія, что ей должно сносить и вс слдствія такого страннаго поступка. Ея примръ не очень будетъ заразителенъ. Нтъ, будетъ, сказалъ льстивно Іеронимъ, естьли Г. Грандиссонъ Философъ. Я былъ чрезвычайно тронутъ видя съ какимъ легкомысліемъ окончено такое дло, которое пронзало мое сердце. Іеронимъ улуча случаи пошутить надъ нами, присовокупилъ къ тому и другія веселыя выдумки, для изтребленія всякой досады и прискорбія, кои отъ перваго разговора могли еще оставаться: и тогда оставилъ я обихъ братьевъ. Проходя чрезъ залу, къ удовольствію своему услышалъ отъ Камиллы, что ея госпож посл кровопусканія стало легч.