Английские письма или история кавалера Грандисона

Занавски у оконъ каретныхъ почти во все время были опущены; и я догадалась что мы подъжжаемъ къ какому ни есть селенію, по тмъ попеченіямъ, съ коими онъ скоро возобновилъ жестокія свои предосторожности, закрывая мои глаза, дабы я ничего не видла, и лишая меня голоса. За нсколько времени передъ встрчею съ моимъ избавителемъ, я узнала по мостовому стуку что мы прихали въ городъ, и съ великою проворностію выдернула одну мою руку, дабы содвинуть платокъ, коимъ я была обвязана и закричала изъ всей моей силы. Но онъ толико исполненъ былъ варварствомъ, что въ ту же минуту зажалъ мн ротъ своимъ платкомъ столь сильно, что я едва было отъ того не задохлась; еще и теперь чувствую отъ сего насилія, такъ какъ и отъ многихъ другихъ его жестокостей великую боль.

По истинн, онъ иногда мн извинялся въ той жестокости, къ которой онъ былъ принуждаемъ чрезвычайнымъ моимъ упорствомъ. Великое нещастіе для меня, сказалъ онъ, когда я учинюсь женою такого человка, какъ онъ, Вамъ должно на сіе ршиться, повторялъ онъ нсколько разъ, или на что ни есть еще худшее. Все ваше сопротивленіе тщетно; я клянусь Небомъ, что отомщу вамъ за нанесенное вами мн смущеніе! Вы не сохраняете въ разсужденіи меня умренности, Миссъ Биронъ: будь я проклятъ, естьли сохраню оныя и съ вами! Я ни мало о его зврств не сумнвалась. Ею любовь не имла никакой нжности. Какъ же могла бы я согласиться, по оказаніи мн столъ малаго угожденія, на такія варварскія поступки, и со стороны столь ненавистнаго человка? Колико была бы я подла, естьлибъ могла учинить сугубое преступленіе, то есть: предать забвенію то, чмъ я самой себ обязана?

Прожжая дале, я легко могла догадаться, по движенію кареты, что мы демъ по шероховатой и неровной дорог; онъ освободилъ мои руки, желая со мной помириться, и позволишь мн свободно смотрть во всю остальную дорогу, естьли я перестану токмо кричать. Но я ему обьявила, что не соглашусь дать такое одобреніе его насильствіямъ. Карета тогда остановилась. Одинъ изъ его людей подошедши къ дверцамъ подалъ своему господину не большую коробочку, въ коей находились нкія закуски. Онъ меня просилъ, скушать что ни есть такое, которое былобъ по моему вкусу; но я столько же не имла позыву къ пищ сколько и смлости. Я отвчала, что кушанье, коего я налась вчерась, конечно было послдне въ моей жизни. Чтожъ касается до него, то онъ лъ съ великою жадностію, продолжая оскорблять меня насмшками. А какъ онъ позволилъ мн свободно смотрть на свтъ, то я ясно могла видть, что нахожусь въ весьма просгоранномъ пол, и въ отдаленіи отъ большой дороги. Я не навдывалась уже, гд кончится мое путешествіе. Естьлибъ мн оставалась хотя малйшая надежда къ избжанію, то конечно произошло бы сіе при перезд черезъ городъ; но, я мало могла тмъ ласкаться. Я весьма была уврена что въ какоебъ мсто они меня ни привезли, то конечно употребятъ въ ономъ новыя гоненія. Я ршилась лучше умереть, нежели согласиться принять его руку. Но при всемъ томъ, я чрезвычайно страшилась дабы паки не лишиться чувствъ; и всячески старалась, сколь было можно, мене отвтствовать на его варварскія оскорбленія, дабы чрезъ то сохранить остальныя свои силы. Прежде нежели тронулись съ мста, онъ мн сказалъ, что мое упорство заставляетъ его прибгнуть къ принужденію; и взявши платокъ дабы завязать мн глаза, онъ осмлился раза три меня поцловать. Я оттолкнула его съ негодованіемъ. Жестокой мучитель! вскричала я въ горести моихъ чувствованій. Судьба моя опредлила мн, къ нещастію моему, быть въ вашей власти. Такой злой поступокъ будетъ стоить вамъ дорого, прибавила я наклоня голову въ платокъ: вы сдлали жизнь мн несносною; я съ великимъ удовольствіемъ готова претерпть все то, что можетъ споспшествовать къ окончанію оной. Источники слезъ полились изъ глазъ моихъ. Я дйствительно почувствовала слабость силъ моихъ. Жестокой варваръ не имющей никакого сожалнія покрылъ мою голову и глаза платкомъ. Онъ закрылъ меня плащемъ съ величайшими предосторожностями. Онъ держалъ об мои руки въ своихъ, и я переносила все сіе безъ малйшаго сопротивленія.