Английский детектив. Лучшее за 200 лет

– Третья партия, которую я выбрала, – роль миссис Джейнс! – Сомкнув руки за спиной, она предстала передо мною в драматической позе. – Посмотрите на меня как следует. Вглядитесь в черты. Восхититесь. Вы говорите, я красива. Я видела, как вас пленили мои волосы, свободно спадающие на плечи, – она развязала ленту в волосах, и ее локоны заструились по плечам, – румянец на щеках, ямочка на подбородке, все мое лицо. В этом секрет маски, мой друг. Секрет маски! Вы спросите, зачем я долго наблюдала, трудилась, придумывала, как мне затаиться, – она сделала жуткий жест руками. – Потому что хотела удовлетворить свою жажду убийства. Я могла убить вас вчера вечером, но сделаю это сегодня.

Она что-то сотворила со своими волосами и головой. Раздался шелест падающей ткани. Это было словно перевоплощение фокусника. Миссис Джейнс исчезла, и вместо нее передо мной стояло существо, лицо которого я описал мистеру Дэвису. Лик дьявола. Обличье, увиденное мною в поезде. Превращение казалось удивительным. Миссис Джейнс была красивой, статной женщиной, с высокой, пышущей здоровьем грудью. Сейчас передо мной стояло тощее жилистое создание с короткими серыми волосами, лет пятидесяти от роду. Изменился и голос. У миссис Джейнс была мягкая размеренная речь настоящей леди. Это существо скорее визжало, нежели говорило.

– Я, – прокричала она, – Мэри Брукер. В этот день неделю назад я обрела свободу. Гончие идут по моему следу. Они приближаются. Но они доберутся до меня не раньше, чем я доберусь до вас.

Она приблизилась, наклоняясь вперед, уставившись на меня своими безумными глазами. С ее губ сорвался кошмарный крик, наполовину хрип, наполовину лай, который преследовал меня накануне, когда я впал в ступор в вагоне поезда.

– Вчера я поцарапала вас. Я укусила вас. Я пила вашу кровь. Сейчас я выпью ее всю без остатка, ибо вы принадлежите мне.

Она просчиталась. Я только пригубил чай. Я не выпил, как наверняка было задумано, всю чашку. И вновь мог собой управлять; я лишь выжидал момент, чтобы сократить расстояние, намереваясь бороться за свою жизнь.

Она подходила все ближе и ближе, непрерывно издавая этот леденящий душу звук, так напоминавший яростный крик бешеного животного. Когда ее вытянутые руки почти достигли меня, я встал и схватил ее за горло. Она явно рассчитывала на то, что я все еще нахожусь под действием наркотика, поскольку, когда я схватил ее, издала удивленный и полный ярости вопль. Я застал ее врасплох и повалил на спину. Но вскоре понял, что переоценил свои силы. Эта женщина обладала не только лицом, но и мощью дьявола. Она отбросила меня с такой легкостью, будто я был всего лишь ребенком. Теперь уже оказалась надо мной. Ее пальцы сомкнулись на моей шее. Я не мог ее сбросить. Она душила меня.

И задушила бы – ей это почти удалось. Когда люди, услышавшие ее крики, выбили дверь, они увидели меня лежащим на полу без сознания и подумали, будто я мертв. Несколько дней я пребывал между жизнью и смертью. Когда жизнь ко мне вернулась, Мэри Брукер вновь была заключенной психиатрической лечебницы Ее Величества в Бродмуре.

Эрнест Брама

Эрнест Брама, по словам современников, охранял границы своей частной жизни ревностнее, чем какой-либо иной писатель. Эти слова не следует понимать буквально (даже на страницах данного сборника есть не менее двух авторов, оставивших о себе еще более скудные сведения), но Брама действительно не принимал любопытствующих, не давал интервью, после него почти не осталось фотографий… Между тем он не только известный писатель, создавший, кроме прочего, крайне оригинального героя – слепого детектива Макса Каррадоса, но и серьезный ученый-нумизмат, эксперт международного класса. Неудивительно, что Каррадос «позаимствовал» у своего автора такую его ипостась…

Эта умная миссис Стрэйтуэйт

Мистер Карлайл прибыл в «Башенки» в наилучшем расположении духа. Все в нем, от безупречно белых коротких гетр до гардении в петлице, от бодрого топота шагов у парадной двери до оживленной важности, с которой он решительно отстранил Паркинсона, застывшего у входа в библиотеку, – словом, весь его облик будто вопиял о чрезвычайном довольстве самим собой.

– Приготовься, Макс, – воскликнул он. – Ведь я поведу речь о случае, требующем величайшей деликатности и в то же время чрезвычайно романтичном, – он тебя непременно заинтересует…

– Во мне оживают дурные предчувствия. Десять против одного, нам придется иметь дело с драгоценностями, – рискнул предположить Каррадос, как только друг сделал паузу, ожидая его реакции ровно в той же издевательской манере, в которой иной юнец прячет за спиной обещанную приятелю конфету. – Если бы ты поведал мне чуть больше, я вынужден был бы сделать вывод, что твой случай не что иное, как публичный скандал, связанный с бесценным жемчужным ожерельем.

Мистер Карлайл побледнел.

– Значит, о нем все-таки написали в газетах? – сказал он, разочарованно вздыхая.

– О чем написали, Льюис?

– Кое-кто намекает на фальшивую страховку жемчугов достопочтенной миссис Стрэйтуэйт, – ответил он.