Английский детектив. Лучшее за 200 лет

– Целых девять. Дело о жемчужном ожерелье, которое невозможно раскрыть за девять часов, требует отдельной колонки в нашей классификации. Что ж, Льюис, где находится эта твоя страховая компания?

Карлайл позволял слепому другу вовлекать его во множество – как казалось вначале – безумных предприятий. Но, судя по опыту, ни одно из них не выглядело настолько обреченным на провал, чем то, ради которого в одиннадцать тридцать Каррадос приказал доставить багаж на платформу станции Чаринг-Кросс к половине девятого вечера и в оставшиеся часы с легким сердцем взялся решать проблему миссис Стрэйтуэйт, а также ее жемчужного ожерелья.

Штаб-квартира компании «Прямое и опосредованное страхование» размещалась на Виктория-стрит. Когда в Уэстминстере пробило двенадцать, друзья – благодаря отменно быстрому автомобилю Каррадоса – уже входили в дверь, но в течение следующих двадцати минут обречены были ждать в приемной, хотя Карлайл проявлял явное нетерпение, демонстративно поглядывая на часы. Наконец клерк оторвался от переговорной трубки, сполз со стула и подошел к ним.

– Мистер Карлайл? Управляющий сейчас примет вас, но, так как через десять минут у него назначена другая встреча, будет признателен, если вы изложите свое дело насколько возможно коротко. Сюда, пожалуйста.

Приглашение прозвучало так формально и напыщенно, что Карлайл закусил губу, однако опыт подсказывал ему хранить молчание. Коротко кивнув, он провел своего друга до кабинета управляющего. Пусть даже подчиняясь обстоятельствам, Карлайл отлично знал, как произвести впечатление и подчеркнуть свою значимость.

– Мистер Каррадос достаточно квалифицирован, чтобы проконсультировать нас в этом дельце, – сказал он, держась в меру уважительно, в меру снисходительно – ровно настолько, что невозможно было ни игнорировать его манеры, ни возмущаться ими. – К сожалению, он может уделить нам совсем немного времени, так как вынужден следовать по другому делу в Париж.

Интерес, который должно было вызвать это заявление, почти не отразился ни в выражении лица управляющего, ни в его поведении. Имя Каррадоса он, кажется, слышал прежде – как нечто весьма далекое от перипетий его бизнеса, а потому не слишком заслуживающее уважения. Он не покинул удобного места перед камином, с должной толикой самодовольства разглядывая посетителей жестким взглядом выпуклых глаз.

– Париж, ей-богу? – проворчал он. – Что-то по вашей части, что Франция могла бы у нас перенять со времен – как его там? – Видока[101]? Тот еще был умник! Украденное письмо – это ведь он расследовал, точно?

Каррадос попытался скрыть улыбку.

– Разве что столичный шик, не так ли? – ответил он. – Однако Парижу есть чему поучиться у Лондона – и как бы не больше по вашей части, сэр. Нередко, если я захожу там к директору одного из министерств или ведомств либо к главе государственного департамента, мы дискутируем с ними по тому или иному животрепещущему вопросу. «Ах, мосье, – бывало, говорю я им после получаса болтовни, – это очень любезно с вашей стороны, но крупные компании так не создают, и остается лишь сожалеть о вашей ограниченности. Дома, когда я имею дело с одним из наших столпов промышленности – управляющим железной дорогой, коммерсантом, главой ведущей страховой компании, – ничто ни на миг не свернет его с генеральной линии. Вы слишком обходительны, любая сплетня может сбить вас с толку».

– Примерно так оно и есть, – согласился директор, с самым деловым и твердым видом пересаживаясь к столу на вертящийся стул. – Бездельники, вот кто они такие. Итак, Карлайл, как обстоят дела?

– Я получил ваше письмо только вчера. Мы, разумеется, будем рады любым подробностям, которые вы сочтете нужным сообщить.

Управляющий энергично распахнул солидный том, резко разгладив пару страниц, которые высунулись было из ряда вон, и внушительно воздел палец:

– Все началось в январе, двадцать седьмого числа. В этот день Карсфелд, ювелир с Принцесс-стрит – знаете, который работал у нас оценщиком драгоценностей, – принял предложение достопочтенной миссис Стрэйтуэйт застраховать от кражи ее жемчужное ожерелье. Сказал, что получил возможность осмотреть его, и оценил примерно в пять тысяч фунтов. Дело совершилось обычным порядком: было выплачено вознаграждение и выдан полис. Через пару месяцев у нас с Карсфелдом возникли некоторые разногласия, и он подал в отставку. Отставка была принята. Понятно, у нас против него ничего нет. В то же время среди директоров возникло мнение, что он придерживается слишком мягких методов и – как бы сказать? – излишне поддается эмоциям в некоторых оценках, а кроме того, чересчур уступчив с клиентами, когда рекомендует рискованные сделки, не интересные нам и, как мы сейчас понимаем, чуждые традициям компании. Однако, – управляющий развел пухлыми короткими ручками, будто уничтожая любой намек на преступные намерения, который он якобы коварно создавал, – это все претензии, которые мы в силах предъявить Карсфелду. Более никаких несоответствий, и уверяю вас, он человек честный.