Английский дневник

Душное, жаркое лето с утомительной жарой и пеклом раскаленных каменных громад большого города подходило к концу. Михаил был на гастролях, Оля в пионерлагере, а Софка, возвращаясь с Петенькой из Геническа, прихватила с собой в Киев на пару дней нового приятеля Василия Николаевича, с которым она познакомилась на отдыхе.

– Тонька, ты себе не представляешь, что это за человек! – кричала она в трубку междугороднего телефона-автомата. – А умный какой! Это просто самородок! Вот приедем – увидишь. Тонька, миленькая, купи каких-нибудь продуктов. Мы завтра будем.

Тонька «скупилась», приготовила обед и снесла все к Софке в квартиру. «Самородок» оказался здоровенным детиной, который мог посадить Софку на правую ладонь и с легкостью перебросить на левую. Он взял огромными ручищами бутылку водки, налил Софке с Тонькой в маленькие рюмочки, себе – в стакан, и с банальнейшими словами «со свиданьицем» вылил в себя его содержимое. Он был приторно-сладкий, так что десерта не понадобилось. На следующий день он уехал, не оставив о себе ничего, кроме потешных воспоминаний о курортном приключении.

7

Так текла жизнь: беззаботно, бездумно, с множеством больших и маленьких бытовых проблем, с какими-то желаниями, несбыточными мечтами, с окружавшей реальностью, казавшейся ужасной, с продуктами, казавшимися отвратительными, в маленькой двухкомнатной квартирке с неуклюжим диваном и потрепанным старым креслом.

Первая страшная весть пришла сразу после майских праздников, в тот год уже совершенно вялых. И в миг все изменилось, все рухнуло, и даже больше, чем можно было подумать. На Чернобыльской АЭС случилась авария. Долгожданное летнее тепло, зелень деревьев, ласковый ветерок, вода, трава, цветы, ягоды, продукты – все оказалось отравленным невидимой, незаметной, страшной как чума, никогда ранее не испытанной и поэтому непонятной, но везде проникающей радиацией.

Все, кто мог, взяли отпуск, похватали детей и разъехались в разные стороны. Главное – подальше от радиоактивной зоны.

Софка на все лето уехала на дачу к дальней родственнице под Москву. Михаил приезжал к семье на неделю, и как всегда, почти все лето гастролировал. Лето, обычно такое короткое, на этот раз тянулось удивительно долго, но и оно подошло к концу. Приближались холода, школа, и все потихоньку стали возвращаться, несмотря на плохие прогнозы. Да и выхода другого не было.

Софка с детьми вернулась домой. Михаил встретил их на вокзале. Вроде все такой же, интеллигентно-неуклюжий, радующийся встрече, но на секунду показалось – что-то в нем изменилось… Вот опять улыбнулся – нет, все тот же. Приехали домой, внесли вещи, и – вторая страшная весть. Даже не дав передохнуть, прямо с порога:

– Соня, сядь.

Тон чужой и человек чужой. Она, не привыкшая к такому Михаилу, внутренне напряглась, попыталась сосредоточиться. Села на диван, он в своё кресло.

– Соня, я должен тебе сказать…

Он на секунду замялся и тут же, как выплеснул:

– Я от тебя ухожу.

– Мишка, не утомляй, – отмахнулась Софка.

Кому, кроме нее, он такой нужен, с давно определившейся обширной лысиной, нескладной фигурой, очками-линзами, опрелостями между полных ног, ничего не умеющий делать, только играть на скрипке и рассуждать о высоких материях?

– Я так устала с дороги, – и собираясь встать с дивана, вдруг заметила, что на полках не хватает книг, нет пластинок, скрипки, каких-то мелочей, и не в состоянии подняться, она обмякла и ещё глубже утонула в подушках.

А Михаил спокойно продолжал, но в его фразах она уже чувствовала изощренный садизм разлюбившего человека, который теперь будет преследовать ее до тех пор, пока они окончательно не расстанутся.

– Вернее, уже ушел. Извини. Я встретил другую женщину, она из Чебоксар, у нее тоже сын…

8

Тонька с Виктором разошлись на год раньше, и Виктор жил у матери на Черной Горе. Единственное существо, пытавшееся склеить разбившийся брак, была худенькая Людочка. Но она подросла, и семейные разногласия стали ей безразличны. Отношение к родителям изменилось, появились новые желания и настроения, и мама с папой уже могли существовать отдельно не только в жизни, но и в подростковом сознании. И она дала родителям свое согласие на развод. Но самого развода не последовало, потому что не было необходимости. Так и жили они в разных квартирах, сохраняя каждый свою свободу, но регулярно встречались и продолжали весь уклад семейных отношений. Теперь они стали даже более близки друг другу, и все продолжалось, будто так и должно быть.

Радиацию Тонька пересидела у матери в Ростове. Приехала днем и еще с улицы заметила открытый Софкин балкон. Быстро накормила Люду и побежала вниз на четырнадцатый этаж – ведь столько времени не виделись! Привычно похлопала по ручке, зашла… Что это, Софка плачет? Вся осунулась, почернела… Что случилось? Тонька не могла поверить. Михаил разводится?! Женщина в Чебоксарах? Уму непостижимо! Да это просто невозможно! Может, он что-то узнал, может, пугает ее?.. Нет? Все правда… Она с ребенком уже в Киеве!..