Английский пациент

– Есть сотни богов, ассоциирующихся с животными, – говорю я ей. – Есть и связанные с шакалами: Анубис, Дуамутеф, Вепвавет. Эти существа ведут нас в загробную жизнь – так же, как я незримо сопровождал тебя, когда мы еще не встретились. Был с тобой на всех вечеринках в Оксфорде и Лондоне, наблюдал. Сидел напротив, когда ты делала уроки и держала в руках большой карандаш. Когда встретила Джеффри Клифтона в два часа ночи в библиотеке дискуссионного общества Оксфордского университета. Пальто валялись на полу, а ты, босая, осторожно перешагивала через них, словно цапля. Он наблюдает за тобой, но я тоже наблюдаю, хотя ты и не видишь, игнорируешь мое присутствие. Ты в таком возрасте, когда замечают только красивых мужчин. Еще не видишь тех, кто не находится в сфере твоей благосклонности. Шакала не так уж часто используют в Оксфорде в качестве охраны. Я же отношусь к тем, кто постится, пока не увидит то, что ему нужно. Ты стоишь у стены с книгами. Левой рукой держишься за длинную нитку жемчуга, которая свисает с шеи. Босыми ногами нащупываешь путь. Что-то ищешь. В те дни ты была немного полнее, хотя достаточно красива для университетской жизни.

Нас двое в библиотеке, но ты нашла только Джеффри Клифтона. Это будет бурный роман. Он всегда выбирает работу с археологами где-то на севере Африки. «Компания одержимых чудаков, в которой мне предстоит работать», – говорит Джеффри. Мать в восторге – еще бы, тебе предстоит такое приключение!

Но дух шакала, который был «открывателем путей», имя которому Вепвавет или Алмаши, находился в той комнате вместе с вами. Сложив руки, наблюдаю, как ты пытаешься вести светскую беседу, что нелегко, ибо вы оба выпили. Но самое чудесное то, что даже в таком состоянии, в два часа ночи, вы почувствовали необходимость и удовольствие в общении друг с другом. Каждый из вас мог прийти на ту вечеринку с кем-то другим, переспать в ту ночь с кем-то другим, но оба нашли свою судьбу здесь.

В три часа ночи ты чувствуешь, что пора уходить, но не можешь найти туфлю. Одна, розовая, в руке. Я вижу вторую рядом и поднимаю ее. Помню их блеск. Это явно любимые туфли, сохранившие очертания пальцев. «Спасибо», – говоришь ты, принимая ее, и уходишь, даже не взглянув на меня.

Я верю: когда мы встречаем тех, в кого влюбляемся, есть ниша в душе, в которой сидит историк, немного педант, который воображает или вспоминает эту встречу; в иное время человек проходит мимо, не заметив. Так и Клифтон, возможно, год назад открывал перед тобой дверцу автомашины и не подозревал, что ты – его судьба. Но для того чтобы влюбиться, все части тела должны быть готовы принять другого человека, все атомы должны двигаться в одном направлении.

Я провел годы в пустыне, благодаря чему уверовал в такие вещи. Это место между прошлым и будущим, где время и вода становятся призрачными, а рядом с вами – шакал, который одним глазом смотрит в прошлое, другим – на путь, который вы собираетесь предпринять. В его пасти – кусочки прошлого, которые он преподносит, и, когда складывается полная картина, оказывается, что вы давно уже это знаете.

В ее глазах сквозит ужасная усталость, Когда я вытащил Кэтрин из самолета, она пыталась понять, что произошло. Сейчас взгляд обращен внутрь, будто она охраняет что-то в себе.

Я придвинулся к ней и встал на колени. Наклонившись, провел языком по голубому веку, почувствовав соленый вкус цветочной пыльцы. Или слез? Потом прошелся языком по ее губам, по другому веку, ощущая пористость кожи, стирая голубизну. Когда отодвинулся, в ее взгляде мелькнуло что-то белое. Раздвинул губы и пальцами разжал зубы – язык «запал», я вытащил его. Но было слишком поздно: она ощущала дыхание смерти. Я наклонился к ней и языком перенес синюю пыльцу на ее язык. Мы когда-то делали так, когда занимались любовью. На этот раз ничего не произошло. Я разогнулся, набрал воздуха и снова сделал то же. Когда снова прикоснулся к ее языку, почувствовал легкое дрожание.

А затем из нее вырвался ужасный последний выдох застоявшегося воздуха, сильный и близкий. По телу пробежала дрожь, словно через него пропустили электрический ток. Оно сползло к стене с рисунками. Дух смерти вошел в нее, последним выдохом она попрощалась со мной. В пещере становилось темнее.

Я знаю демонические ритуалы. В школе научили, как обращаться с демонами. Мне рассказывали о красивой соблазнительнице, которая приходит в спальню к мужчине. И если он знает, что делать в таких случаях, должен потребовать, чтобы она повернулась спиной, поскольку у демонов и ведьм нет спины, а есть только то, что они хотят показать. Что я сделал? Какого зверя вселил в нее? Думаю, разговаривал с ней больше часа. Был ли я ее демоном-любовником? Был ли демоном – другом Мэдокса? Или демоном этой страны, превращенной в место войны?

Умирать нужно в святых местах. Это один из секретов, которые познаешь в пустыне. Поэтому Мэдокс пошел в церковь в Сомерсете, в место, которое потеряло свою святость, и совершил то, что, по глубокому убеждению, было святым действом.