Английский транзит. Путевые впечатления

Рано поутру мы отправились в травматический пункт при королевском госпитале города Рэдинга. Английское название этого заведения звучит гордо – Accidents and Emergency Department. Что на русский переводится как Департамент несчастных случаев и чрезвычайных ситуаций.

Мы провели там часов пять, не меньше. В многочисленных залах и отсеках торжественного департамента околачивались десятки пострадавших от чрезвычайных ситуаций. Процедура регистрации и обслуживания обратившихся за медицинской помощью внушила уважение своей степенностью и обстоятельностью.

В первом отсеке необходимо было зарегистрироваться, кратко описать причину своего обращения и объяснить, при каких обстоятельствах возникла боль. Солнцев Владимир. Проживает по такому-то адресу. Профессор в отставке. Упал и ударился.

Во втором отсеке долго ждать встречи с медбратом. Вновь перечислить ему свои основные биографические данные и чуть подробней объяснить причину обращения. Солнцев Владимир. Проживает по такому-то адресу. Профессор в отставке. Упал и ударился. Где упал? В туалете.

В третьем отсеке долго ждать встречи с врачом. В очередной раз сообщить свои биографические параметры и подробно описать, что, где и почему болит. Солнцев Владимир. Проживает по такому-то адресу. Профессор в отставке. Упал в туалете и ударился. Обо что ударился? Об унитаз.

В четвёртом отсеке надлежало сделать рентген. Дождавшись снимков, вернуться в третий отсек на повторный приём к врачу для получения окончательного вердикта и назначений.

Часы блуждания по отсекам не протекали в скучном томлении. Коридоры и залы ожидания травматического департамента были заполнены разнообразными посетителями с живописнейшей внешностью.

Вот сидит пожилой господин, словно сошедший со страниц диккенсовского романа о тёмных подворотнях злачных окраин большого города. В драной бесформенной хламиде неопределённой расцветки, с всклокоченной давно немытой головой. Один глаз заплыл фиолетовым фингалом, под носом коркой запеклась кровь. Вот стоит, опёршись на костыли, налысо бритый молодой человек с серьгой в ухе и с шеей, сплошь покрытой разноцветной татуировкой. Нога в гипсе, взгляд аггресивен и, кажется, замутнён дурманом. Вот вошли две полные чернокожие дамы средних лет в пёстрых тюрбанах на головах. Негритянки тихо переговариваются между собой, зияя провалами больших беззубых ртов. Вот нестарый джентльмен ввёз в приёмный покой старуху в инвалидной коляске. Она, несмотря на очевидную неподвижность, ведёт себя весьма активно – потрясает клюкой и вполголоса ругается, ни на минуту не умолкая. Её поводырь изредка вяло огрызается, но в основном пребывает в молчании, застыв с полураскрытым ртом позади старухи, крепко держась за коляску и уставившись в одну точку в пространстве перед собой. Наряд у него малоджентльменский – рубашка расстёгнута, обнаруживая большой волосатый живот, тренировочные штаны висят мешком и пузырятся на коленях, на босые ноги одеты старые потёртые шлёпанцы…

Разновозрастные личности полуадекватного вида с разбитыми лицами, порезанными и переломанными конечностями… Кроме двух африканок, все остальные – представители белой расы, которые, судя по речи и манере держаться с особым имперским достоинством, являются коренными жителями туманного альбиона. Посетите местный травмпункт и вы поймёте, что всемогущую Британскую империю населяют не только пахнущие дорогим парфюмом леди и джентльмены. Как и в любой другой стране мира, здесь проживают и травмируются бомжи, наркоманы, алкоголики и просто обыватели низших сословий, затюканные малорадостной повседневностью без высоких помыслов и идеалов.

Молоденький, но кажущийся очень уверенным в себе врач-хирург, наконец, принял нас повторно. Он задумчиво поразглядывал ренгеновский снимок и в очередной раз потыкал пальцами больной солнцевский бок. «Боюсь, что у вас сломаны несколько рёбер! – радостно произнёс доктор. – Сколько рёбер, сказать не берусь, потому что на снимке перелома вообще-то не видно. Пострадавшие рёбра где-то сзади, а снимок сделан спереди. Но делать ещё один снимок смысла нет. Диагноз очевиден!»

Я вздохнула с облегчением, решив, что сломанные рёбра – это намного лучше, чем повреждённая селезёнка. И потому решила диагноз под сомнение не ставить. «Перелом рёбер никак не лечится. Заживут сами, но спать придётся в сидячем положении и двигаться с осторожностью. Болеть будет месяц или два, посему получите рецепт обезболивающего средства. Выздоравливайте и больше не падайте на унитаз!»

Необычные последствия лечения последствий

В аптеке при травмпункте нам вручили несколько упаковок таблеток. Великолепное свойство английской государственной системы здравоохранения – всем резидентам страны возраста старше шестидесяти пяти лет лекарства полагаются бесплатно. Аптекарь предупредил, что пилюли следует принимать каждые четыре часа, чтобы обезболивающий эффект не прекращался. Солнцев заглотал первую таблетку, не отходя от аптеки, и, о чудо, уже через десять минут перестал ощущать боль.