Анималотерапия (СИ)

Вся дверь была исписана, когда появилась Диля. Дверь – и немножко голубой крашеной стенки.

– Шмакова, на кварц. Первый этаж, налево... Это ещё что?!

Яна, сунувшись наудачу в карман, нащупала там скомканную салфетку и кинулась стирать свои ярко-малиновые ответы, но ответы только растёрлись, чище не стало.

– Вот же идиотка! Помадой! – Диля двумя пальчиками подняла Янину руку, всматриваясь в серебристый столбик в жирных малиновых ошмётках. – Всю помаду!..

«Идиотка» нетерпеливо дёрнулась в палату, а на лице у неё высветилась такая эврика, что Диля – руки в боки – изобразила свирепое, но всё-таки ожидание.

И что же? Яна принесла такой же серебристый столбик. Без ошмётков, новенький! Диля живенько схватила «добычу» и была такова.

«Уф!» – выдохнула Яна. Выдохнула вслух, а «уфкнула» – про себя. И только сейчас поняла, что стоит одна. Без Люси. Без своей замечательной жёлтой, серой, колокольно-гудящей новой знакомой. Когда она пропала? Просто в воздухе растаяла. И это даже странным не было. То есть было, но не страннее, чем сама Люся...

 

Вообще-то Люся – это Лючия.

– Есть Санта-Лючия. А я не Санта. Я просто Лючия! Татарка я, в общем. Та-тар-стан!

Лючия-Люся лежала в соседней, шестой палате. Она – и её сын, Гоша.

– Но это не Гоша, это – монстр. Он спит – я отдыхаю. А спит он редко! Прежде всего это хулиган. Бандюк, каких мало. Потом эгоист, тут уж никуда не денешься. А ведь он ещё и экстрасенс, представляешь?!

Яна ничего такого не представляла. Она просто смотрела и слушала во все глаза, во все уши. А, может быть, не так уж и плохо, что сказать она ничего не может, может только написать. Ведь разве стала бы эта взрослая женщина с ней разговаривать? Разговаривать как с равной? Она и представилась как равной: Люся – и никаких «тётей». Это что-то из ряда вон, и, наверно, возможно только в этом, совсем не рядовом случае. Яне казалось, что стоило ей заговорить, как она ляпнула бы что-нибудь «детское». Детское – и неинтересное. Да и говорила бы она обычным своим, пожалуй, что и никаким голосом. Люся же была целым оркестром – она то гудела, то шептала, а иногда даже как-то взвизгивала:

– Злополучная больница!

«Вот именно!» – кивнула Яна. Подумала и написала: «ТУТ КРЫСА!».

– Крыса! – хмыкнула Люся. – Ну, крыса, конечно, но... Но вот я, например! Посмотри-ка на меня. Смотришь – и что думаешь? «Это человек, это человек...», так, что ли?

Яна улыбнулась.

– Тогда почему про неё – «Это крыса, это крыса!»?