Анклав

Остальную часть ночи мы прошагали в молчании. Невидимка оглядывался, примечая ориентиры и знакомые улицы. Я шла следом и думала: каково это? Вспоминает ли он, как ходил по этим местам со своим Производителем? Наверное, подобные воспоминания — они как из другой жизни… Я попыталась представить себе жизнь на Поверхности, но даже сейчас, здесь, когда Поверхность — вот она, вокруг меня, я чувствовала себя как во сне: вот-вот безумное, дикое сновидение завершится, Шнурок пнет меня в бок и сурово поинтересуется, собираюсь ли я вставать и отправляться на работу.

В темноте я видела неплохо, и потому почти сразу заметила эти тени — боковым зрением. И уже не отпускала их взглядом, следила. Они крались за нами, но вроде как не проявляли желания напасть. И неизвестно, что хуже. Может, они просто ждут, как и говорил Невидимка, когда их соберется побольше. Тогда и нападут…

— Ты их видишь? — прошептала я.

— Да. Это бандиты. Я тебе говорил — они вернутся, и вернутся большой толпой.

— Сколько их? Можешь сосчитать?

Он лишь покачал головой:

— Их будет по меньшей мере в два раза больше, чем тогда. Тогда они нас недооценили, но это не повторится.

Он не успел договорить — а на нас уже бросились. Их было не меньше двадцати. Некоторые даже не вышли из возраста мелких. Из-за их роста я поначалу смешалась: все-таки меня учили защищать мелких, а не драться с ними. Вот почему я среагировала недостаточно быстро. Я дралась, но они дрались совсем не как Охотники. Они пинались, кусались и напрыгивали — как дикие звери. А еще их было слишком много — и кто-то треснул меня по затылку со всей силы.

Прежде чем мир погас в моих глазах, я услышала, как Невидимка зовет меня по имени.

Когда я очнулась, стояла темнота. Не ночная — я теперь знала, как выглядит ночь на Поверхности. И не черная, как в туннелях. Это была мягкая темнота ткани. Мне просто завязали глаза. Я попыталась сесть, обнаружила, что руки связаны за спиной — и рухнула вниз лицом на каменный пол. Оружие они тоже наверняка забрали. Пошевелившись, я поняла, что щиколотки тоже связаны.

Вокруг хохотали. Я перестала дергаться в путах — хватит развлекать врагов. Меня грызло беспокойство: где Невидимка? В рот мне тоже запихали какой-то лоскут. Иначе я бы окликнула его — даже если получу сапогом по морде, не страшно.

Звон в ушах прекратился, и я услышала голоса. А потом разобрала слова.

— Чья она теперь? — спросил кто-то.

Тонкий, высокий голос ответил:

— Моя. Я ее завалил! Теперь она — моя собственность!

Мужской голос — низкий, насмешливый — возразил:

— Молодец, волчонок. Но она тебе без надобности, сосунок. Подрасти сначала.

Он подошел и сел рядом. И я поняла — вот этого человека надо бояться. Он очень, очень опасен. Он сорвал с меня повязку, и я в ужасе отшатнулась, увидев его лицо. Его покрывали шрамы — не боевые, как у Невидимки, а специально нанесенные. Глубокие, подкрашенные красным — словно в них стояла кровь. Жуткие, варварские, отвратительные. Может, эти отметины и несли какой-то смысл, но мне он был неведом.

В его глазах — бледных, цвета дождевой воды — отражалось пламя костра, и огоньки плясали в темной глубине зрачков.

— Смотри-ка, очнулась… Откуда ты взялась такая? Где научилась драться, как Волк?

Он стащил завязку с моих волос — прямо как когда-то Невидимка. Но, в отличие от того раза, я не почувствовала ничего похожего на неожиданную радость. Ко мне грубо лезли, и к тому же больно выкручивали шею, прихватив прядь волос в горсть. Он осматривал меня, непристойно разворачивая мое лицо к свету то одной щекой, то другой. Внутри все застыло от страха под этим взглядом. Светлые глаза хищника оценивали странную животинку — не человека.

Я изо всех сил постаралась, чтобы в моих глазах прочиталось: парень, не делай этого. Все кончится плохо, и даже хуже, чем ты думаешь. Но на него это не произвело ровно никакого впечатления. Я свирепо вытаращилась, а он в ответ расхохотался. Я лежала на спине, связанная, беспомощная, и одна мысль колотилась в голове: через мой труп. Не для того я дралась насмерть и вырвалась из подземной тьмы, нет. Он сорвал повязку с моего рта, и мне удалось выговорить:

— Из-под земли.

Вот так. Как плевок.

Грубые черты его сложились в гримасу любопытства. Он прошептал:

— Тогда ты не просто производитель. Тогда от тебя будет больше проку. Смотри, не забывай, кто тебя спас.

Он выпрямился и громко — на всю волчью стаю — объявил:

— Возьмите и отмойте ее. А потом я лично займусь ее дрессировкой.

Меня схватили и поволокли прочь. Я чувствовала каждую кочку, каждую неровность — ох и насажают мне сейчас синяков… Над головой мелькало что-то похожее на высоченный потолок — не очень-то оглядишься, когда тебя тащат и встряхивают. Но места вокруг было предостаточно. И тут меня перестали волочь и бросили. Голова опять треснулась о пол.