Анклав

Ловчий приказал только вымыть меня — и больше ничего. Поэтому Теган не знала, что со мной делать дальше. Мы просто сидели и ждали. Волки тем временем занимались приготовлениями к кроваво-спортивному увеселению. И если я ничего не придумаю, Невидимку этим вечером ждет смерть. Он умрет в полном одиночестве. Потому что когда-то ради меня соврал старейшинам.

А я не хочу, чтобы он умирал из-за меня.

Мы сидели у костра. Огромное здание пустовало, дождь барабанил по крыше. Я осторожно повертела головой — хотела отыскать хоть что-то, чтобы освободить запястья. Но за спиной не оказалось ничего подходящего. А вот передо мной — о, передо мной обнаружился осколок стекла. Пальцы обрежу. Но веревки он рассечет тоже.

Я наклонилась вперед. Теган не обращала на меня внимания. Она завороженно смотрела в лижущее поленья пламя. Хотелось бы верить, что огонь будет занимать ее еще долго и я сумею завершить задуманное.

Сердце гулко бухало. Медленно-медленно, осторожно-осторожно я подобралась к осколку. Дотронулась до него пальцами ног. Поерзала — чтобы не расслышали скрежет стекла по земле: я же потащила его за спину. Время уходило, время работало против меня, оно ускользало, утекало — а я упорно пилила путы.

По пальцам текла кровь — значит, я все-таки порезалась. Неизвестно, правда, насколько сильно. Но зато руки намокли, и я сумела выпутаться из ослабших веревок.

И тут, к моему удивлению, Теган спросила:

— Ну что, руки освободила?

Я замерла:

— Ты знала, что я делаю. Почему не остановила?

— А мне никто не приказывал это делать, — отозвалась она, и в ее голосе мне почудилась насмешка. — Он приказал отмыть тебя. И все. Им бы стражу поставить, но они же идиоты. Ты для них просто слабая женщина.

Ну нет, не совсем так. Ловчий, к примеру, понял, что я не такая, как их женщины. Он даже поинтересовался, как это я сумела такой уродиться. Так что, возможно, это что-то типа испытания. Но так или иначе, его планы на мое будущее мне не сильно интересны. Плевать, чего он там от меня хотел — у меня другие виды на ближайшие несколько часов.

— Но они здорово ошиблись, — продолжила между тем Теган. — Ты совсем не беспомощная.

Я кивнула — правильно, мол, все понимаешь. И спросила:

— Если я попробую отсюда выбраться, ты не заорешь?

Наши взгляды встретились. Глаза Теган смотрели пристально, очень пристально:

— Не возьмешь с собой — заору.

Я приняла решение мгновенно:

— Куда они дели мои вещи?

Здание было длинным, потолок — низким. Из высоко натыканных окон почти не поступал свет. Стекла покрывал слой грязи, где-то они и вовсе осыпались. Должно быть, снаружи день, но внутри стоял полумрак, наверняка не скажешь. Опять же, по крыше стучал дождь — может, из-за него так темно.

— Сюда, — и она отвела меня в угол, где были в беспорядочную кучу свалены мои и Невидимкины вещи.

— Вы здесь постоянно живете, или они сюда только жертв притаскивают?

Кроме Теган, я не увидела больше женщин — значит, навряд ли это логово.

— Мы живем там, где прикажет остановиться на ночлег Ловчий, — отозвалась она. — Но не здесь, ты права.

— А еще женщины у них есть?

— Есть. Но мне они не доверяют. Поэтому хотят, чтобы я была на глазах.

Губы ее зло сжались — пламя хорошо осветило разукрашенное синяками лицо. Как же она их ненавидит, этих Волков…

— А почему не доверяют?

— Потому что я не родилась Волком. Я жила вместе с мамой. И попала к ним всего несколько лет назад. А до этого мы скрывались и часто перебирались с места на место.

«Как Невидимка», — с удивлением подумала я.

— И они увели тебя, когда мама умерла?

Я не стала расспрашивать, как это произошло и что было дальше. Синяки говорили сами за себя.

Теган кивнула, и взгляд ее стал холодным и твердым:

— В прошлом году я потеряла двух волчат. Во время последнего выкидыша едва не умерла. Тогда я и решила — убегу при первой же возможности. И вот я ждала, когда возможность представится.

Я слушала и не знала, что сказать. В анклаве за такое обращение с женщиной скормили бы Уродам. Причем живым и по частям. Старейшины, конечно, оказались вовсе не добрыми и мудрыми, как я раньше думала. Но, как выяснилось, бывают люди гораздо, гораздо хуже них.

Пока она говорила, я залезла в сумку. Грязную одежду Теган с меня срезала, но у меня оставалась запасная. И все лежало на месте — даже оружие. Я со вздохом облегчения прикрыла глаза и стянула рубаху через голову. И быстро напялила привычную одежду — Волки ничего не должны заподозрить. Нельзя, чтобы они поняли, что Теган помогает мне сбежать.

А она тем временем продолжала:

— Вот я их и обдурила. Они решили, что выбили из меня волю к свободе.

Я подняла портупею с кинжалами и застегнула ее. Повесила за спину дубину — привычная тяжесть придала уверенности. В этот раз я соплей распускать не буду. До встречи с Волками и Ловчим я не очень-то представляла себе, что имел в виду Невидимка, когда говорил об опасностях, ждущих нас на Поверхности. О том, что они не такие, как под землей. Теперь я все понимала прекрасно. Бандиты — они примерно как наши Уроды. С ними невозможно говорить как с разумными существами.