Анна Иоанновна

После смерти Августа II в Варшаве началась закулисная война за королевский престол. Франция не жалела денег на подкуп депутатов Сейма, чтобы те голосовали за Станислава. Использовала подкуп и Россия, но в более скромных размерах, поскольку была беднее Франции и более полагалась не на деньги, а на дипломатию и военную силу.

24 февраля 1733 года Россия отправила в Варшаву грамоту с требованием исключить Станислава из претендентов на польский престол: «Мы не хотим верить, чтобы какой-нибудь верный и любящий свое отечество патриот мог поддерживать это намерение. Потому что всем известно, что Станислав принял корону из рук чужестранного короля с нарушением прав и вольностей своего отечества, какие бесстыдные договоры заключил он с этой державой против нас и государства нашего и ко вреду Речи Посполитой и как он изгнан был из Польши только благословенным от Бога российским оружием». Грамота предостерегала от «самых опасных последствий» в случае избрания Лещинского и даже решительно заявляла, что его избрание Россия «никогда допустить не может»[275].

На первом этапе борьба за польский престол между сторонниками и противниками обоих кандидатов в короли велась написанием брошюр, в которых либо доказывались, либо опровергались их права на престол. Одна из брошюр под названием «Братское предостережение», автором которой считается сам Станислав Лещинский, была направлена на дискредитацию Августа II и начиналась с заявления о необходимости держать в охранении нашу вольность: «Мы прожили наш век печально и никогда не должны забывать о том несчастливом времени, когда приняли в государи иноземца, рожденного и воспитанного в самодержавной власти, в вере подозрительной, в управлении повелительного, недоброжелательного к нашей свободе и не знающего наших прав». «Похититель престола (Август II. — Н. П.) умер, а законный король (Станислав Лещинский. — Н. П.) жив». Август II был низвержен с престола, подписал акт (навязанный Карлом II. — Н. П.) об отречении от престола, но потом «похитил польскую корону с помощью саксонских и московских войск». Эмоциональный тон сочинения привлек внимание многих, сочувствовавших его содержанию.

В ответ на «Братское предостережение» австрийский резидент Киннерн выпустил брошюру с длинным названием, по сути излагавшим ее содержание: «Откровенное и беспристрастное мнение о современном положении нашего государства и о свободе избрания короля, высказанное честным и заботящимся о благе своего отечества польским патриотом по настоятельной просьбе его друзей».

Если «Братское предостережение» обращалось к чувству читателя, то сочинение Киннерна — к его рассудку. Безопасность Польши, ее процветание, сказано в брошюре, обеспечивают сильные соседи, с которыми надобно дружить. Автор обращал внимание читателей на возможность ввода иностранных войск в случае избрания королем Станислава. Отсюда логически вытекавший призыв: «Изберем короля, который не будет виновником войны с нашими соседями и который будет подпорою для поколебавшейся свободы нашего отечества».

Сторонники саксонского курфюрста выпустили еще одну брошюру, сочиненную краковским епископом Липским, с витиеватым и длинным названием.

Липский поставил перед собой две задачи: защитить честь и достоинство умершего короля, «оскорбленного богомерзкой продерзостью какого-то дикого зверя, а не человека», а также в связи с этим уличить автора «Братского предостережения» в безнравственности. Какими только ругательными эпитетами не награжден был автор «Братского предостережения»! Он был уподоблен мухе, смеющейся над умершим львом, обвинен в попытке «собачьими зубами» подмочить репутацию короля, пользовавшегося уважением всего света. Автор угрожал клеветнику: «У государей длинные руки, и они всегда мстят за оскорбление одного из них. Клеветник достоин того, чтобы его, связанного веревками, сослали на поселение к зверям в дикие леса».

Война фельетонов сопровождалась суетой дипломатии. Русское правительство отправило в Варшаву своего представителя обер-шталмейстера Левенвольде, снабдив его широчайшими полномочиями в борьбе против вступления на польский престол Станислава или другого кандидата, поддерживаемого Францией. Ему было предоставлено право, не сносясь с двором, призвать 30-тысячное войско, сосредоточенное у границ, в Польшу «и совокупно с войсками союзников или отдельно, смотря по обстоятельствам, там действовать и во всем по его грамоте диспозиции и учреждениям поступать».

3 мая русский, прусский и австрийский дипломаты предприняли попытку оказать давление на примаса Федора Потоцкого, но тот выступил решительным защитником Станислава и в ответ на угрозу Левенвольде, что «Россия не привыкла делать с своим войском пустую тревогу», заявил: «Утесняйте меня страхом, но не боюся, если Бог за нас, кто против нас».