Анна Каренина

- Все вместе! - сказала Анна и, смеясь, побежала им навстречу и обняла

и повалила всю эту кучу копошащихся и визжащих от восторга детей...

XXI

К чаю больших Долли вышла из своей комнаты. Степан Аркадьич не выходил.

Он, должно быть, вышел из комнаты жены задним ходом.

- Я боюсь, что тебе холодно будет наверху, - заметила Долли, обращаясь

к Анне, - мне хочется перевести тебя вниз, и мы ближе будем.

- Ах, уж, пожалуйста, обо мне не заботьтесь, - отвечала Анна,

вглядываясь в лицо Долли и стараясь понять, было или не было примирения.

- Тебе светло будет здесь, - отвечала невестка.

- Я тебе говорю, что я сплю везде и всегда, как сурок.

- О чем это? - спросил Степан Аркадьич, выходя из кабинета и обращаясь

к жене.

По тону его и Кити и Анна сейчас поняли, что примирение состоялось.

- Я Анну хочу перевести вниз, но надо гардины перевесить. Никто не

сумеет сделать, надо самой, - отвечала Долли, обращаясь к нему.

"Бог знает, вполне ли помирились?" - подумала Анна, услышав ее тон,

холодный и спокойный.

- Ах, полно, Долли, все делать трудности, - сказал муж. - Ну, хочешь, я

все сделаю...

"Да, должно быть помирились", - подумала Анна.,

- Знаю, как ты все сделаешь, - отвечала Долли, - скажешь Матвею сделать

то, чего нельзя сделать, а сам уедешь, а он все перепутает, - и привычная

насмешливая улыбка морщила концы губ Долли, когда она говорила это.

"Полное, полное примиренье, полное, - подумала Анна, - слава богу!" -

и, радуясь тому, что она была причиной этого, она подошла к Долли и

поцеловала ее.

- Совсем нет, отчего ты так презираешь нас с Матвеем? - сказал Степан

Аркадьич, улыбаясь чуть заметно и обращаясь к жене.

Весь вечер, как всегда, Долли была слегка насмешлива по отношению к

мужу, а Степан Аркадьич доволен и весел, но настолько, чтобы не показать,

что он, будучи прощен, забыл свою вину.

В половине десятого особенно радостная и приятная вечерняя семейная

беседа за чайным столом у Облонских была нарушена самым, по-видимому,

простым событием, но это простое событие почему-то всем показалось странным.

Разговорившись об общих петербургских знакомых, Анна быстро встала.

- Она у меня есть в альбоме, - сказала она, - да и кстати я покажу

моего Сережу, - прибавила она с гордою материнскою улыбкой.

К десяти часам, когда она обыкновенно прощалась с сыном и часто сама,

пред тем как ехать на бал, укладывала его, ей стало грустно, что она так

далеко от него; и о чем бы ни говорили, она нет-нет и возвращалась мыслью к

своему кудрявому Сереже. Ей захотелось посмотреть на его карточку и

поговорить о нем. Воспользовавшись первым предлогом, она встала и своею

легкою, решительною походкой пошла за альбомом. Лестница наверх, в ее

комнату, выходила на площадку большой входной теплой лестницы.

В то время, как она выходила из гостиной, в передней послышался звонок.

- Кто это может быть? - сказала Долли.

- За мной рано, а еще кому-нибудь поздно, - заметила Кити.

- Верно, с бумагами, - прибавил Степан Аркадьич, и, когда Анна

проходила мимо лестницы, слуга взбегал наверх, чтобы доложить о приехавшем,

а сам приехавший стоял у лампы. Анна, взглянув вниз, узнала тотчас же

Вронского, и странное чувство удовольствия и вместе страха чего-то вдруг

шевельнулось у нее в сердце. Он стоял, не снимая пальто, и что-то доставал

из кармана. В ту минуту как она поравнялась с серединой лестницы; он поднял

глаза, увидал ее, и в выражении его лица сделалось что-то пристыженное и

испуганное. Она, слегка наклонив голову, прошла, а вслед за ней послышался

громкий голос Степана Аркадьича, звавшего его войти, и негромкий, мягкий и

спокойный голос отказывавшегося Вронского.

Когда Анна вернулась с альбомом, его уже не было, и Степан Аркадьич

рассказывал, что он заезжал узнать об обеде, который они завтра давали

приезжей знаменитости.

- И ни за что не хотел войти. Какой-то он странный, - прибавил Степан

Аркадьич.

Кити покраснела. Она думала, что она одна поняла, зачем он приезжал и

отчего не вошел. "Он был у нас, - думала она, - и не застал и подумал, я

здесь; но не вошел, оттого что думал - поздно, и Анна здесь".

Все переглянулись, ничего не сказав, и стали смотреть альбом Анны.

Ничего не было ни необыкновенного, ни странного в том, что человек

заехал к приятелю в половине десятого узнать подробности затеваемого обеда и

не вошел; но всем это показалось странно. Более всех странно и нехорошо это

показалось Анне.

XXII

Бал только что начался, когда Кити с матерью входила на большую,

уставленную цветами и лакеями в пудре и красных кафтанах, залитую светом

лестницу. Из зал несся стоявший в них равномерный, как в улье, шорох

движенья, и, пока они на площадке между деревьями оправляли перед зеркалом

прически и платья, из залы послышались осторожно-отчетливые звуки скрипок

оркестра, начавшего первый вальс. Штатский старичок, оправлявший свои седые

височки у другого зеркала и изливавший от себя запах духов, столкнулся с