Анна Каренина. Черновые редакции и варианты

— По моему, это вотъ какой новый сортъ:[482] онъ либераленъ, понимаешь, въ своемъ род и круг. Разумется, онъ не соціалистъ,[483] но онъ какъ будто не дорожитъ тми преимуществами, которыя ему сами собой дались какъ сыну графа Вронскаго, а онъ[484] страстный конскій охотникъ, спортсмэнъ, живетъ вн Петербурга, за ремонтами, и хочетъ выдти въ отставку. Однимъ словомъ, пренебрегаетъ тми благами, за которыми вс бгаютъ, и совершенно, и притомъ[485] славный малый и выпить не дуракъ.

— Ну такъ что же, — сказалъ Левинъ, задумчиво выпивая бокалъ.

— А то, что на твоемъ мст я бы ршилъ дло какъ можно скоре, и если ты будешь выбранъ, какъ я надюсь и желаю...

— Ты надешься?

* № 16 (рук. № 103).

Кити испытывала посл обда и до начала вечера чувство подобное тому, которое испытываетъ юноша передъ сраженіемъ. Сердце ея билось сильно, и мысли не могли ни на чемъ остановиться, возвращаясь къ роковому вопросу: «который?»

Но какъ только она начинала думать объ этомъ, она или вспоминала разговоры и положенiе съ Левинымъ и съ[486] Удашевымъ, или представляла себ положенія будущія замужемъ за Левинымъ и за[487] Удашевымъ, но думать и ршать ничего не могла. Когда она думала о прошедшемъ, она съ удовольствіемъ, съ нжностью останавливалась на воспоминаніяхъ своихъ отношеній съ Левинымъ. Воспоминанія[488] дтства и воспоминанія о дружб его съ умершимъ братомъ придавали поэтическую грустную прелесть этимъ мыслямъ. Да и вообще ей легко, радостно было вспоминать про Левина. Въ воспоминанія же[489] объ Удашев примшивалось что то[490] неловкое, несмотря на то, что онъ былъ въ высшей степени свтскій и спокойный человкъ, какъ будто фальшь какая то была не въ немъ, онъ былъ очень простъ и милъ, но въ ней самой, тогда какъ съ Левинымъ она чувствовала себя совершенно простою и ясною; но за то какъ только она думала о будущемъ съ[491] Удашевымъ, все будущее представлялось прелестнымъ, блестящимъ, невдомо поэтическимъ, съ Левинымъ же ничего не представлялось радостнаго, но что то туманное, срое.

Войдя наверхъ, чтобы одться для вечера, она, взглянувъ въ зеркало, съ радостью замтила, что она въ одномъ изъ своихъ хорошихъ дней и въ полномъ обладаніи всхъ своихъ силъ, что ей такъ нужно было для предстоящаго сраженія: она чувствовала въ себ вншнюю тишину и свободную грацію движеній и холодную мраморность, которую она любила въ себ. Въ половин осьмаго, гораздо ране обыкновеннаго прізда гостей, лакей доложилъ:

— Константинъ Дмитричъ Левинъ.

Княгиня еще была въ своей комнат, и Князь не выходилъ.

«Такъ и есть», подумала Кити, и вся кровь прилила ей къ сердцу. Она ужаснулась на свою блдность, взглянувъ въ зеркало. Она знала, что онъ затмъ и пріхалъ раньше, чтобы застать ее одну и сдлать предложеніе.[492]

«Боже мой, неужели это я сама должна ршить этотъ вопросъ? — подумала она. — Отчего ни мама, ни папа, отчего мн не прикажутъ: длай это или это. И потомъ такъ скоро. Ну, что я скажу ему? Неужели я скажу ему, что я его не люблю. Это будетъ неправда. Скажу, что люблю. И это неправда. А все-таки надо ршить,[493] но зачмъ такъ вдругъ, такъ скоро! Но всетаки надо идти, пока не вышла maman».

Она[494] уже подходила къ дверямъ большой гостиной и слышала его шаги, но ршительно не знала, что она скажетъ ему.

Онъ думалъ и чувствовалъ хотя не тоже, что она, но столь же мучительное и тяжелое.

«Зачмъ, и неужели необходимо это страданіе нравственное, — думалъ онъ, — для человка, который хочетъ сдлать самое законное простое дло — взять жену. А чтожъ длать? здить въ домъ, выжидать. И такъ[495] Облонскій далъ мн замтить, что я долженъ былъ давно сдлать предложеніе, что я компрометировалъ. A мн нужно знать, есть ли надежда? И вотъ теперь я, ничего не зная, не видавъ ее 8 мсяцевъ, ршаюсь сказать это слово. Ршаюсь получить отказъ — позоръ.[496] И я долженъ самъ сдлать этотъ страшный вопросъ, отчего не другіе за меня?[497] Все лучше, чмъ это мученье нершительности, — думалъ Левинъ, входя въ гостиную. — И для нея это легче. Пускай же такъ и будетъ.[498] Заикнусь ли, не заикнусь, я скажу».[499]

Едва онъ вошелъ въ пустую гостиную, какъ услыхалъ звукъ ручки двери и увидалъ ее въ сромъ[500] плать, входившую въ гостиную.

— Вы не устали посл вашихъ[501] подвиговъ на льду? — сказала она, съ улыбкой подавая ему руку.

— Я не во время, кажется? слишкомъ рано.[502] Но я только того и хотлъ застать васъ одну, — сказалъ онъ,[503] не садясь и не глядя на нее, чтобы не потерять смлости.

— Садитесь, Константинъ Дмитричъ, мы всегда рады вамъ,[504] — говорила она, сама не зная, что говорятъ ея губы.

Онъ взглянулъ на нее,[505] и она поняла по этому умному, все вдругъ понимающему взгляду, что нельзя было[506] говорить пустяковъ теперь. Она покраснла,[507] взяла альбомъ, лежавшій на стол, и стала открывать и закрывать застежку.

— Я сказалъ вамъ, что не знаю, надолго ли я пріхалъ....

«Какъ онъ помнить вс свои слова, — подумала она, — это непріятно».

— Что это отъ васъ зависитъ....