Анна-Мария

Господа офицеры завтракали внизу, в столовой. Анна-Мария завтракала в постели, лакей принес ей завтрак на подносе. Полковнику достался этот лакей вместе с виллой; он знал здесь все, знал, где что находится, умел управлять обогревательными и прочими приборами… Поднос, который он поставил перед Анной-Марией, был в новейшем вкусе, со стеклом, в плетеной раме, выкрашенной в желтый цвет. При желании из него можно было сделать столик, который устанавливался на коленях. Анна-Мария оценила и поднос, и яйцо, сваренное в мешочек, и ветчину, и кофе, и кофейник, и тонкую фарфоровую чашку в цветочках, и красивое столовое серебро… Тосты, завернутые в салфетку, были совсем горячие. Лакей хлопотал. Казалось, ему доставляло удовольствие делать то, к чему он привык в счастливые времена… Возможно, он хотел показать этой даме, настоящей даме, не чета тем, которых иногда приводите собой офицеры, что в Германии умеют прислуживать не хуже, чем в Париже. До поступления к промышленнику он служил у высокопоставленных господ, у Herr Oberst… и у Herr Direktor… Анна-Мария смотрела, как он суетился, и размышляла: может быть, это жена директора требовала, чтобы тосты ей подавали совсем горячими? А жена промышленника, может быть, научила лакея задергивать муслиновые гардины после того, как раздвинуты атласные занавеси с геометрическим рисунком… и придвигать к постели столик светлого дерева… и ставить на место домашние туфли, которые валялись в комнате вверх подметками?.. Теперь лакей пустил воду в ванне, ни о чем не спросив Анну-Марию; во всем чувствовалась выучка. Она услышала, как он закрыл дверь: чтобы не потревожить ее, он не вернулся в спальню, а вышел через ванную. Анна-Мария поставила поднос на столик и сунула ноги в домашние туфли: удивительно, до чего все предусмотрено… Ну что ж, пойдем принимать ванну…

Через открытую дверь с веранды в ванную врывалось солнце, можно было подумать, что это оно нагрело голубую воду в голубой фаянсовой ванне. Гимнастические приборы… весы, душ за голубой клеенчатой занавеской. На столе — стакан лимонада и бисквиты. Анна-Мария словно вторглась в интимную жизнь бывшей хозяйки дома, ей стало даже как-то не по себе. Анна-Мария погрузилась в воду и невольно вздохнула от наслаждения. С чем связано такое пристрастие немцев к ваннам? И уж не потому ли здесь так много грязных душ? Полотенца и плотный пеньюар грелись на толстых никелированных трубах. Анна-Мария спустилась вниз лишь ко второму завтраку.

Офицеры в полном составе находились в гостиной, отсутствовал только полковник. Все как один поднялись. Майор представил их Анне-Марии. Казалось, Анна-Мария делает им смотр, как сердитый генерал. Настолько сердитый, что юнкер, которого приглашали к офицерскому «котлу» как милого мальчика и сына крупного фабриканта шелковых тканей в Лионе, молоденький юнкер, в общем отнюдь не робкого десятка, залился пунцовым румянцем под своим нежным, как у персика, пушком. Непонятно, чем Анна-Мария так их смутила. На ней была форма АФАТ[21], только белая, косы она уложила так, чтоб они уместились на ее маленькой головке. К счастью, пока ей представляли офицеров, вошел полковник, и все пошли к столу.

Сидя между полковником и майором, Анна-Мария смотрела на знойную террасу с оранжевыми зонтами, на оранжевые цветы вокруг террасы, неутомимо вращающиеся фонтанчики, а за ними виднелась цепь низеньких лесистых пригорков, замок на одной из вершин…

— Рудольф, задерните слегка занавеску, солнце мешает мадам…

Лакей бросился закрывать занавеску, и узорный шелк заслонил солнце. За столом прислуживали Рудольф и Лотта в облегающем кружевном платье и маленьком передничке. Торжественно внесли блюдо с закусками, украшенное посредине храмом из редиски и масла.

В штатской жизни майор был владельцем скаковых конюшен и исторических замков. Исторические замки перешли к нему не от далеких предков, а просто от родителей. Скаковых лошадей приобрел он сам, и они мало-помалу съедали его замки. Он был опытный покоритель сердец. Один из капитанов был сельский врач, другой — содержатель кафе в Париже. Врача выводила из себя мысль, что им придется терпеть эту мадам Белланже в течение всего завтрака. Только бы она не зажилась здесь… похоже, что она близкий друг полковника. Владелец кафе, круглый, как шар, привык к любым клиентам, его кафе находилось на бульваре Осман. За время войны и оккупации он, пожалуй, отвык от общества женщин, при которых нельзя распускаться, но он решил терпеть, тем более что сама дама была очень хороша собой. Оба лейтенанта, учитель и студент, пожирали Анну-Марию глазами. Это вам не Лотта. О юнкере и говорить нечего. Три места за столом пустовали: опаздывали майор и два лейтенанта, которые должны были проездом явиться в Д., но так как полковник сразу же после завтрака отправлялся к генералу, то гостей ждать не стали. Они появились, едва внесли закуски. Все встали, и некоторое время движение не утихало — так бывает, когда пройдет большой пароход. Потом все разом придвинули стулья к столу, разложили салфетки на коленях…