Аннигиляция

— Затем ты обходишь защиту корабля и проникаешь на мостик. Теперь, когда ты на корабле главный, ты можешь убить или подчинить себе командование и экипаж. Снаружи он всё ещё выглядит как крейсер азари или волусский фрегат. Но на самом деле теперь это батарианский корабль, и с его помощью ты можешь напасть на другие ничего не подозревающие суда, чтобы тоже превратить их в батарианские корабли. Но ты не убиваешь всех на борту. Некоторых ты порабощаешь. Ты сделал их частью новой иерархии корабля, частью батарианской культуры, и невозможно сказать, что получится в результате такого синтеза. Именно так и работает вирус. Он выживает, поглощает ресурсы и размножается. Без пощады и нравственности. И, подобно человеку, как только он выучил новый приём, он уже не будет делать всё по-старому.

Кетси смотрела в пол, погружённая в раздумья. После долгого молчания она произнесла:

— Что это за маленькое уравнение в углу?

— Удручённо: Я надеялся, ты не спросишь. Это число R-ноль. Оно есть у каждого вируса. Оно непостоянно. Не все, кто столкнётся с вирусом, заразятся им, не все заразившиеся умрут. Всегда есть естественная невосприимчивость и внешние факторы. Но число R-ноль показывает, скольким людям от заражённого передастся вирус при данных идеальных условиях, плотности населения, температуре, поведенческих факторах и всё такое. Например, для человеческой оспы число R-ноль составляет от пяти до семи. Это значит, что заражённый оспой может заразить от пяти до семи других людей, перед тем как умрёт. У охряного ринофага, древней элкорской заразы, R-ноль варьируется от шести до девяти.

Батарианец кашлянул и снова окропил пол кровью.

— Сколько у меня, док?

— С мрачным фатализмом: От двадцати двух до двадцати шести.

Все ответили на это молчанием. А что было говорить? Йоррик увидел, как растворяется морозный узор, покрывавший стекло медотсека. В помещении становилось теплее. Что-то возвращалось к работе. Наконец-то. Он почти почувствовал облегчение, пока не вспомнил, что в тепле патогены развиваются быстрее. Однако батарианца знобило.

— Почему, чёрт тебя дери, ты хочешь назвать его Фортинбрасом? — наконец сказал он, стуча зубами. — Дурацкое название. Мне его даже произнести трудно. Звучит как-то по-человечески.

— С великим сожалением: Так как, что бы ты ни сделал для спасения семьи, в конце концов всегда придёт Фортинбрас и всё уничтожит.

Джалоск Дал'Вирра начал пухнуть через десять часов пребывания в изокамере. Его слёзы высыхали, закупоривая слёзные протоки и покрывая веки грязной зудящей коростой. Плоть вокруг них вздулась. Его грудь и глотка были заполнены жидкостью, как при водянке: там, где жидкости быть не должно. Батарианец тонул в собственной коже. Он кричал, чтобы выключили свет, кричал, что тот его обжигает, хотя в медотсеке было не светлее, чем четыре часа назад: всё та же полутень, прорезаемая лишь синевой аварийного освещения. На следующем этапе он начал пристально и с удивлением смотреть на огни, пытаясь схватить их руками, будто в трансе.

— Они такие красивые, — шептал он и начинал мягко посмеиваться. Можно сказать, хихикать. Батарианец. Хихикать. — Такие красивые. Будто сапфиры, сотканные из чувств. Вы видите, что они чувствуют?

Йоррик повернулся к Иссу за помощью, но ханар всё ещё дрых. Как долго могут спать медузы? Похоже, отёк начал давить на и без того многострадальный мозг Джалоска.

— Обеспокоенное исправление: Это ходовые огни, и у них нет чувств.

Ослеплённый Джалоск перекатился на спину на узкой кушетке, уставившись в потолок.

— Я думал, в Андромеде всё будет иначе. Йоррик, я правда так думал.

— Растерянное осведомление: Ты думал, что у огней в галактике Андромеды будут чувства?

— Нет, я думал… всё будет по-другому. С чего бы всему быть таким же? Это не новая планета. Это даже не новая звёздная система. Это целая галактика. Почему расы Совета всё ещё должны быть главными, а остальные — биться за объедки? Почему не быть всеобщему равенству, когда каждому достаётся одинаковый кусок одинакового пирога? Почему все должны так же ненавидеть батарианцев? У каждого должен быть чистый холст. И у меня. У меня должен быть чистый холст. Грозик и Зофи должны получить по чистому холсту. Может, в Андромеде будут думать, что батарианцы самые просвещённые, самые мудрые, самые сексуальные, а азари гнусные, тупые и аморальные, а? Почему всё должно быть по-прежнему? Почему должны править старые касты?

— Джалоск, в галактическом сообществе нет каст. Этим одержимы только батарианцы.

Капитан медленно ходила взад-вперёд, о чём-то размышляя. Заговорив, она выглядела удивившейся собственным словам:

— Думаешь? Тогда почему элкор никогда не получит место в Совете? Почему у батарианцев и волусов нет своих Первопроходцев? Почему кварианцев не принимают на каждой второй станции и унижают на Цитадели? Ах, ты слишком добр, Йоррик. Слишком добр, чтобы понять, как устроен этот мир. Всегда есть касты, доктор. У батарианцев хотя бы есть смелость дать им имена. Возможно, Холай был прав. Любая система стремится перейти в наихудшее состояние.