Annularis (СИ)

Мальчишка молчал долго. Сунул руки в карманы и ссутулился, сразу став при этом выглядеть как-то очень замкнуто и болезненно. Он стоял к Тики спиной и не двигался, явно неотрывно глядя на покрывающиеся снегом обгорелые останки лаборатории, но ничего не видя.

Зато Тики — увидел. В паре сотен метров от Ковчега вдруг едва заметно зашевелились обломки.

Сначала ему показалось, что это нечто вроде морока или видения, возникшего из-за того, что он слишком долго смотрел практически в одну точку, толком ни на чем не фокусируя больше взгляда, кроме Уолкера. Однако уже в следующий момент это оказалось не так.

Не раздумывая ни секунды, Тики сорвался с места и бросился на это едва заметное шевеление.

Погребённый под сугробами, мертвенно бледный и уже даже синий, придавленный обломками стен и балок, там лежал ребёнок. Совсем ещё маленький, совершенно немощный и хилый, с проткнутой железкой рукой и чёрными от гари волосами.

Тики ошеломлённо приземлился перед ним и принялся осторожно, но торопливо разгребать завал. Ребёнок стонал и похныкивал, испуганно дёргался, стоило Микку нечаянно задеть его, и протяжно и низко выл, словно сдерживая в себе истеричный плач.

У Тики уже пальцы обледенели, а завал всё никак не уменьшался, как вдруг рядом упал на колени встревоженный Уолкер. Он, поражённо взглянув на парня, без лишних слов принялся помогать, и уже через несколько минут совместными усилиями они смогли вытащить ребёнка.

Тики никогда не видел маленьких детей так близко — в семейном бункере их просто не было. И тем более он не знал, как нужно помочь сейчас этому израненному, испачканному в крови и гари существу. Микк в панике заозирался, беспомощно взглянув в сторону Ковчега, и вдруг заметил, как капитан осторожно, даже как-то боязливо, но одновременно и нежно взял испуганно дёрнувшегося ребёнка на руки. Он ласково провёл пальцами по его волосам, успокаивая, и поспешно встал на ноги.

— Молодец, — Тики ошеломленно моргнул, не сразу осознав, что эта тихая, какая-то почти растерянная похвала предназначалась ему, но уже спустя секунду вскочил и поторопился следом за быстро зашагавшим к кораблю Уолкером.

В другой момент слышать поощрение из его уст было бы хоть и странно, но жутко приятно, однако сейчас Тики занимал только ребенок. Это испуганное существо жалось к Уолкеру, явно греясь об него, но Микку было заметно, что взгляда с него не сводят.

Они с капитаном поднялись на корабль, и тут же трап поднялся, отрезая их от всего остального мира.

К мальчишке тут же бросилась Лоу Фа. Уолкер сию же минуту горячо заспорил с ней о чем-то, пару раз указав на Тики, а потом нервно мотнул головой в сторону коридора, где располагалась лаборатория, которой девушка заведовала, и первым направился туда.

Тики, не мешкая, направился вслед за ним. И имел удовольствие услышать, как в мгновение ока переменившийся, его капитан ласково успокаивает всхлипывающего и только отходящего, кажется, от шока ребенка, всячески прося потерпеть и стараясь лишний раз не доставлять лишнего дискомфорта.

Это было дико. Это было неожиданно, слишком внезапно и странно.

Но Тики вдруг почувствовал, что это правильно.

Что, чёрт подери, наглый и высокомерный Уолкер, сейчас успокаивающий ребёнка покачиваниями на руках, — это правильно.

Откуда у него взялась эта не менее идиотская, чем чувство юмора у капитана, мысль, Микк так и не понял, потому что голова у него была забита лишь этим незабываемым зрелищем.

Ребёнок стонал от боли, жался к груди мальчишки, всхлипывал и дрожал всем тельцем, а Уолкер нежно тёрся носом о его макушку, пачкаясь в гари, и, успокаивающе шепча разные обещания, улыбался. Прямо так же, как и Хев в первый день, когда Тики только появился здесь, — самыми уголками губ, искренне и ласково.

Поразительные перемены.

Этот Аллен Уолкер, он… Он был действительно восхитителен, и сейчас, идя с ним почти вровень, Микк чувствовал, что не может оторвать от него взгляда. И еще — он чувствовал, как это восхищение капитаном прочно укореняется внутри него, уничтожая прежние страхи.

И рождая новые.

Адам ведь видел его. Не мог не видеть. И не узнать — тоже не мог. Семья дорожила каждым своим членом — потому что каждый из них был по-настоящему уникален из-за множества вколотых ему сывороток, прежде много раз проверенных на других.

В глазах Адама Семья всегда была эталоном человека, «венцом творения» природы, и он неустанно вбивал это в Тики при каждом удобном случае, как будто ему действительно было важно, чтобы тот так думал.

Но Тики не мог принять этого до конца. Он сомневался в верности этого вывода. И теперь он боялся — что же может произойти после того, как Адам заметил его.

— Ох, тихо-тихо-тихо, — шепотом затараторил вдруг Уолкер, заметив, как ребёнок дёрнулся, хотя до этого уже задремал. — Ну чего ты? Ну, солнце моё, ну не двигайся, скоро всё закончится, и будешь ты бегать, только сейчас будь умницей и потерпи немного, хорошо? — ласково улыбнулся он, осторожно поцеловав его в щёки. Ребёнок обессиленно кивнул и вновь обнял капитана за шею.