Аномалия

Еще за столом номер 14 сидит высокий чернокожий юноша с красивыми глазами и глубоким, меланхоличным взглядом. Его короткие волосы выстрижены замысловатым геометрическим орнаментом, достойным изразцов Альгамбры. Он произносит “Джонни” вместо journey, you are как “юва”, vision как “вишон”: это нигерийский певец и гитарист. Тут всем плевать, что завтра вечером у него концерт в Бруклине, он понял, что качать права не имеет смысла, и тоже смирился. Но все-таки забрал свою двенадцатиструнную гитару Taylor, лежавшую в футляре в салоне самолета, и теперь что-то наигрывает, сочиняя на ходу песню в спокойном ритме.

I remember your eyes of yesterday,
The way you smiled in a dazzling way

[25].

Его гитара обладает глубоким и округлым звуком, голос у него хрипловатый и теплый. Изящный мальчик, ему очень идет сценический псевдоним, который он себе выбрал. Он улыбается Виктору:

– Давненько я не пел просто под гитару, без эффектов.

Он берет аккорд и продолжает:

But beautiful men in uniform forbid you…

[26]

– Beautiful men in uniform? – спрашивает Виктор, указывая на солдат, охраняющих двери.

– Да. Так, наверное, будет называться мой новый трек.

Он поет, еле слышно:

The way to the light way to the light way to the light

[27].

В самом конце стола кто-то шепчет: “Одно ведь имя лишь твое – мне враг. – И Виктор тут же узнает Шекспира. – А ты – ведь это ты, а не Монтекки”[28].

А вот и она, Джульетта Капулетти, совсем еще юная особа, зубрит свой текст:

Монтекки – что такое это значит?
Ведь это не рука, и не нога,
И не лицо твое, и не любая
Часть тела. О, возьми другое имя!
Что в имени? То, что зовем мы розой, —
И под другим названьем сохраняло б
Свой сладкий запах! Так, когда Ромео
Не звался бы Ромео, он хранил бы
Все милые достоинства свои…

Даже задумчивый монолог ей удается наполнить страстным переживанием, и она знает: в нужный момент у нее хлынут слезы.

– Прослушивание на следующей неделе, – говорит она Виктору. – Они же нас выпустят, когда мы пройдем все тесты, это ведь всего лишь тесты, да? Нельзя просто так держать людей под замком, мы в свободной стране, законы никто не отменял.

– Да, законы никто не отменял, – подхватывает молодая чернокожая женщина с тонкими чертами лица, волосы у нее зачесаны назад и схвачены серебряной заколкой. Адвокатесса собрала пятьдесят подписей под class action, включающим жалобы на заведомо незаконный арест, произвольное лишение свободы, нелегальную конфискацию имущества, отказ в праве на доступ к адвокату в течение более сорока восьми часов и т. д. Какой счет выставить за минуту, учитывая, что у нее нет возможности связаться со своей фирмой? Во что оценить собственную боль оттого, что она не слышит голоса Эби и понимает, что он умирает от волнения? Назначить всего по две тысячи долларов на нос в день в качестве возмещения убытков, связанных с задержанием, разве это не подарок ВВС США и правительству?

Как там в анекдоте? А, да. Дьявол приходит к адвокату и говорит: “Привет, я дьявол. Предлагаю вам сделку”. – “Я слушаю”. – “Я сделаю вас самым богатым адвокатом в мире. Взамен вы отдадите мне свою душу, души ваших родителей, детей и пяти лучших друзей”. Адвокат удивленно смотрит на него и отвечает: “Хорошо. А в чем наебка?”

Она морщится. Нет, правда, она вовсе не такая, как этот мерзкий тип из анекдота. Но в этом мире надо ударять по кошельку, другого языка они не понимают. Она снова одалживает у девочки лист бумаги и цветной фломастер и составляет очередное письмо. Мать девочки, молодая блондинка, колеблется:

– Мой муж служит в армии, я боюсь ему навредить.

– Ну что вы. Вы же сказали, ваш муж – герой войны и был ранен в бою? Это вообще делает его неприкасаемым, и кроме того, подписав коллективный иск, вы лишите армию возможности его запугивать и угрожать ему. Это будет опять же воспрепятствованием осуществлению правосудия, им это ни к чему. В единении сила. Мы не можем больше сидеть взаперти. Вы же тут с двумя детьми? От психологической травмы пострадают все, но в особенности они.

– От психологической травмы? – переспрашивает женщина.

Она смотрит на своего мальчика, который уже не требует вернуть ему планшет и дремлет, положив голову на стол, и на дочь – она рисует странных черных существ с длинными тощими и страшными конечностями, а потом замазывает их всех черными штрихами.