Аномальная зона

Капитан едва черпак не уронил от неожиданности. Потом опамятовался, достал из кармана кусочек припасённого загодя пилёного сахара, протянул, объясняя:

– На, ешь. Стой тут. Потом ещё дам, – и навалил ему с верхом в посудину крупяной каши.

– Па-си-па! – рявкнул тот и мгновенно хрупнул сахаром в крупных зубах.

– Вежливый какой, – удивился милиционер и, указав новообретённому Коле на место подле бачков, крикнул остальным: – Налетай, пещерный народ, в порядке живой очерёдности!

Закончив раздачу пищи, он по-свойски взяв рабсила за плечо, подвёл ближе к костру и первым делом осмотрел его морду. Седая прядь, хотя и замазанная изрядно сажей, оказалась в наличии. Оглядевшись, нет ли поблизости зеков-бригадиров, Фролов сел на обломок скалы. Коля устроился напротив, шлёпнулся задом на землю, охватил длинными руками колени и уставился на нового хозяина преданно, по-собачьи.

Фролов извлёк из-за пазухи ломоть хлеба, протянул зверочеловеку:

– На, ешь.

Тот схватил, понюхал и сунул в пасть, хамкнул со вкусом.

– Ты, Коля, на воле был? Тайга ходил? – приступил к расспросам капитан. – Лес… э-э, деревья, много деревьев видел?

– Идел, – подтвердил, сглотнув угощение, рабсил. – Де-ре-ва многа, ва-да мно-га, е-да мало.

– Болото ходил? Вода, грязь, чавк-чавк! – потоптался на месте, изображая хождение по трясине, милиционер.

– Чав-чав! – оскалился в счастливой улыбке Коля.

Капитан с замиранием сердца понял, что этот рабсил действительно бывал в тайге! И похоже, за пределами лагеря!

– А скажи-ка мне, Коля, э-э… – замялся Фролов, не зная, как при ограниченном словарном запасе зверочеловека объяснить, что от него требуется. – Как ты из шахты выбрался? Отсюда, – обвёл он рукой окружающее пространство, – лес сходить как? – и для наглядности опять потопал, раздвигая воображаемые ветви деревьев.

– Ва-да! – будто бы поняв, изрёк рабсил.

– Да знаю, что болота кругом, вода, – поморщился с досадой милиционер. – Отсюда как ты вышел? Пещера наверх лес ходить как? Бельсмес? Твоя моя понимай?

– Ай! – оскалился рабсил. – Ва-да!

– Тьфу ты, бестолочь! – сплюнул в сердцах Фролов, а потом, взяв зверочеловека за мощный бицепс, заставил встать. – Ходи лес. Покажи дорогу. Пошли.

– Лес! – встрепенулся Коля и задышал, возбуждённо раздувая ноздри. – Во-да.

– Да чёрт с тобой! Пусть вода, – подбодрил его капитан и, оглянувшись опасливо, не наблюдают ли за ним зеки-бригадиры, пробормотал вполголоса: – Веди меня, Сусанин хренов, на свободу, наверх.

– Во-да! Е-да! – восторженно подтвердил Коля и решительно зашагал к ближайшей штольне, враскачку и сутулясь слегка, в слепую абсолютную темноту.

Милиционер, прихватив бросающую в окружающее пространство тусклый лучик света «летучую мышь», поспешил следом, держа для верности гиганта за меховую бугристую от литых мышц руку.

Рабсил, судя по всему, отлично видел во мраке, хорошо ориентировался в лабиринте проходов. Он вёл милиционера уверенно мимо выработок, где долбили кайлом и ломами золотоносную породу зверочеловеки.

Среди них по пятачкам света фонарей можно было угадать зеков-бригадиров и десятников, которые орали хриплыми голосами, сдабривая команды хлёсткой матерщиной:

– Грузи вагонетку! Куда такой ком прёшь, обезьянья морда! Расколи его, твою мать, потом вали! А ты что меньжуешься, выблядок? Хватай лопату, подбирай крошку и сыпь!

Загрузив доверху, с бугорком, рабсилы толкали вагонетку по шатким рельсам, а взамен ей другие зверолюди подкатывали порожнюю. И над всем этим клубилась в воздухе невидимая во мгле, но от того не менее зловредная и едкая пыль, вызывающая не утихающий кашель и бронхоспазм.

Миновав зону активной добычи руды, Коля повёл капитана дальше по пустынным штольням и заброшенным выработкам, где и рельсы давно были сняты, под ногами хлюпали вонючие лужи, а крепёжные столбы подгнили, осклизли и покрылись плесенью от застоявшейся сырости. Огромные, невесть с какого корма разъевшиеся крысы то и дело с мерзким визгом шарахались испуганно из-под ног, а потом, сидя на неровных выступах стен под каменными сводами, провожали непрошеных гостей яростным взглядами горящих во тьме алым огнём глаз.

Рабсил походя, ловко схватил одну из них, заверещавшую злобно, тюкнул головой о стенку и, радостно сверкнув клыками, протянул Фролову:

– Еда!

– Выбрось! – поморщился брезгливо капитан.

– Еда! – возразил Коля и сунул тушку крысы в карман спецовки. – О-гонь. Жа-рить. Хо-ро-шо!

– Тьфу! – с омерзением сплюнул милиционер, задумавшись тем не менее, что, рванув в побег без основательной подготовки, без запасов пищи, рискует со временем разделить кулинарные предпочтения рабсила и добытую им трапезу.

Тёмными переходами, смахивая с лица то липкую, толстую, как рыболовная сеть, многолетнюю паутину, то холодные капли, сочившиеся из-под суровых гранитных сводов, Фролов брёл за зверочеловеком уже не менее часа.

Нырнув вслед за Колей в совсем уж узкий, так, что идти приходилось, скорчившись в три погибели, проход, милиционер услышал вдруг ровный и мощный шум.

– Вода! – известил рабсил и веселее затопал ножищами по усеянному мелким щебнем туннелю.