Аноним

Путь с табором до Лиона проходил неторопливо и довольно однообразно. Цыгане не спешили, у них не было чётких временных рамок. Сама дорога была их жизнью, и они не делили её на «путь куда-то» и «остановки». Для них всё было равноценно важно. Фрэнк же, стремящийся поскорее покинуть Францию, томился ожиданием.

Забрав из поместья баронессы фон Трир всё необходимое, включая содержимое нескольких тайников, они без сожалений присоединились к табору. Джерард недомогал несколько дней подряд, и почти весь путь до Лиона провёл в сонном сладком беспамятстве на многочисленных ярких тюфяках в небольшом фургоне, который выделили им на время поездки. Он просил Фрэнка гладить его по голове и читать вслух «Одиссею», иногда нараспев повторяя только что услышанные от Фрэнка строки на греческом. Ближе к ночи его лихорадило, но травы, которые для него заваривала старая цыганка, мать Ромэна, прекрасно помогали, успокаивая и расслабляя, снимая жар. Фрэнк волновался так, словно у него на руках больной ребёнок. Прежде Маргарет заботилась о них всех, теперь же… Теперь друг у друга остались только они одни. И Фрэнк уже давно съел бы себя самобичеванием, но то отрешённо-спокойное, словно посветлевшее лицо Джерарда, когда он спокойно спал, и ясный взгляд повеселевших глаз, когда бодрствовал, вселяли в него уверенность, что всё было правильно.

За весь путь Джерард видел Лейлу лишь несколько раз мельком, потому что даже на стоянках они не отходили далеко от своей повозки, но так и не решился подойти к девушке. Лейла тоже не искала с ним встречи, хотя наверняка знала, что он присоединился к табору на время. В конце концов, Джерард посчитал происходящее правильным, и он искренне надеялся, что Фрэнк поймёт его, когда тот расскажет ему. Если он найдёт в себе силы рассказать…

За день до Лиона Джерард пришёл в норму, немало обрадовав своего мальчика. Фрэнк уже не корил себя, но был довольно напряжён всё то время, пока наставнику нездоровилось.

Прощание с Ромэном запомнилось быстрым и тёплым. Мужчина подарил беглецам вторую лошадь, потому что на одном Кронце Джерарда они бы далеко не уехали. Мадьяро долго спорил и препирался, предлагая за коня деньги. Ромэн только отшучивался, посмеиваясь, и говорил, что будет скучать по неугомонному старому другу. В итоге Джерард оставил небольшой мешочек с наличными в фургоне, в котором они с Фрэнком путешествовали, и со спокойной душой продолжил свой путь в сторону Андорры.

Почему-то, вместе с прощанием с цыганами, к Фрэнку снова пришло яркое и тоскливое осознание того, что их прежняя жизнь окончена, и ничто больше не держит их во Франции.

— Вперёд, мой мальчик? — спросил Джерард, улыбаясь одним краешком губ, отчего в ямочке на щеке залегла притягательная тень.

— Вперёд, — лишь улыбнулся Фрэнк. — Пускай наша новая жизнь будет счастливой.

— Она будет, — искренне ответил Джерард, — обещаю тебе.

Они останавливались в городках лишь на ночлег и чтобы перекусить и накормить лошадей, меняя перевалочные пункты, словно состоятельная мадемуазель — перчатки жарким летним днём. Сен-Шамон, Анноне, Прива, Обена, Флорак… Все эти городки слились в единую, яркими, неряшливыми мазками накиданную картину, не оставив в памяти ничего особенного. Чем дальше они уезжали от Парижа, тем спокойнее и пасторальнее становилась местность. Тем больше один городок напоминал другой, вызывая стойкое чувство дежавю. В какой-то момент, почти совершенно отчаявшись, Фрэнк и вовсе подумал — а не спят ли они? Есть ли на самом деле эта конечная цель, и не привиделась ли им в неверном ночном свете та дарственная от самой почившей королевы? Но он предпочитал стойко помалкивать, наблюдая за уверенным, то и дело расцветающим при взгляде на него лицом Джерарда.

Нежданная проблема настигла их в городке с названием Сен-Пон, буквально за сутки до того, как они должны были добраться до Пиренеев и Андорры. Фрэнк до сих пор не знал, как назвать это. Откатная волна после обманной ремиссии? Он проснулся ночью в пустой постели от сдавленных глухих стуков и рыданий. Их номер был самым роскошным и состоял из спальни и гостиной. Поднявшись с кровати, Фрэнк пошёл на звук приглушённых подвываний.

Он нашёл Джерарда на полу за мягким диваном. Словно дикое животное, тот забился в скрытное место между окном и мебелью и, обхватив себя руками за колени, качался в некоем трансе, то и дело ударяясь затылком о стену. Джерард плакал, и его трясло так ощутимо, что Фрэнк, тут же схвативший его и прижавший к себе крепким объятием, не сразу смог совладать с этим тремором. Щека и шея стали влажными от слёз, едва Фрэнк прижал его голову к себе, удерживая от новых ударов и тряски.

— Они не оставляют меня, — шептал Джерард. — Не оставляют, что бы я ни делал. Снова приходят и смотрят так, словно я мог что-то изменить… Не оставляют меня…