Читаем Anorex-a-Gogo (СИ) полностью

Колокола в моей голове бьют о том, что я, блять, должен всё прекратить и отстраниться от Джерарда, прежде чем ситуация выйдет из-под контроля. Джерард слишком пьян, чтобы здраво мыслить, а я нахожусь в серьёзной опасности, даже не заботясь об этом. Так что я ещё момент соприкасаюсь с ним губами, осторожно отхожу назад, а затем толкаю его обратно на кровать.



– Джи, я не могу... мы не должны... ты пьян... – я заикаюсь и краснею, как ненормальный, пока он лежит на моей кровати.



Джерард улыбается.



– Я просто... не могу рисовать твои глаза, – бормочет он, натягивает на себя одеяло и отключается.



Падение

Джерард вырубился на моей постели, он чертовски пьяный, голый, и возможно даже немного психически неуравновешен. Моя ванная абсолютно полностью запачкана, и я с нетерпением жду того, когда смогу там всё убрать. Кроме того, Оуэн в конце концов придёт домой, и я даже не хочу думать о том дерьме, которое меня ждёт, когда он будет здесь.



Мне удаётся засунуть все конечности Джерарда под одеяло. Только когда он весь полностью укрыт, я могу начать думать ясно. Но даже при моей уверенности в том, что ему тепло и удобно, я не начинаю убираться. Я остаюсь сидеть рядом с ним на кровати, прижимая одну из подушек к груди, и смотрю, как он спит. Или лежит без сознания.



Какого чёрта вообще происходит? Я могу думать только о Джерарде, о себе, о Джерарде, о себе, а потом о нас. На самом деле, это страшно - до какого-то дня быть невидимым, а затем на следующий день проснуться и понять, что ты будешь счастлив только от того, если определённый черноволосый мальчик будет держать тебя за руку. Чертовски страшно, если вы меня спросите.



Но самое странное в том, что я совсем не удивлён происходящим. Как будто часть меня всегда знала, что это случится. Я просто всегда знал это.



В течение нескольких следующих минут мой разум сосредоточен на всём этом чистом безумии.



Я не падаю.



За окном снег начинает мягко присыпать землю, закручиваясь в различные узоры, я не могу уследить за всеми. Я смотрю на Джерарда.



Я не падаю. Я не влюбляюсь в него. Это больше похоже на то, как снег присыпает землю...



Расстояние - хорошая штука. Мама вас раздражает? Держитесь на некотором расстоянии от неё, прежде чем начать ругаться, и вы успокоитесь. Друзьям на вас наплевать? Держитесь от них на некотором расстоянии, прежде чем огрызаться. Пьяный голый парень заставляет вас чертовски возбуждаться и смущаться? Держитесь на некотором расстоянии, держитесь на некотором расстоянии, держитесь на некотором расстоянии. Это как грёбаная мантра.



И поверьте мне, ничто не сделает человека более непривлекательным, чем уборка его блевотины. Я опускаюсь на колени, отмывая полы в ванной чуть ли не с целой бутылкой дезинфицирующего средства, которое нашёл под раковиной. Но есть ещё вопрос насчёт его отвратительной одежды, которую я не в состоянии взять руками. Так что я беру из кухни щипцы для салата и с помощью них избавляюсь от пропитанной рвотой одежды Джерарда. После секундных размышлений, я выкидываю в мусорку и эти щипцы. Я даже не могу вспомнить, когда в нашем доме было что-то похожее на салат, так что я надеюсь, что мама не заметит их пропажи.



– Джерард, ты отвратительный ублюдок, – бормочу я, закрывая дверь своей спальни на замок в качестве меры предосторожности. Было бы ужасно, если бы Оуэн или моя мама увидели его лежащим на моей кровати. И так же ужасно, если бы обнажённый Джерард вышел из моей комнаты, а затем, кто-то, вернувшись домой, увидел бы его бледную голую задницу перед холодильником. Я не хотел бы оказаться ни в одной такой ситуации.



Чёрт, здесь холодно, и я снова ловлю себя на мысли о хорошем горячем душе. Тем более, недавно меня домогался парень, провонявший алкоголем, а затем я по локоть вывозился в его блевотине.



Мне. Нужен. Душ. Сейчас.



Но могу ли я оставить Джерарда валяться в обмороке одного на следующие пятнадцать минут?



Я смотрю на Джерарда. Затем на ванную. Затем на часы. Затем снова на Джерарда. Всё, что мне нужно, это душ.



***



Знаете, я даже не могу думать о том, что натворил. Я считаю, что был действительно хорошим, когда помог Джерарду. Я убрал всю его рвоту. Я уложил его в постель. С другой стороны, я просто ужасно повёл себя с мистером Стоксом...



Именно поэтому карма начинает стучать в дверь моей ванной. Хотя это больше похоже на то, что она в неё долбится.



– Фрэнк, ублюдок, открой дверь. Мне реально нужно отлить, – скулит Джерард в моей спальне, стуча кулаком в дверь.



Теперь я реально попал в серьёзную переделку.



Перевод: Я не могу просто забить на парня, который в настоящее время пытается выломать дверь.



– Отвали, – отвечаю я, и фокусируюсь на своих намыленных волосах, уложенных в потрясающий ирокез.



– Я серьёзно, чувак. Либо ты впускаешь меня, либо я ссу на твою дверь.



Думаю, в этот момент мы оба понимаем, что я забыл запереть дверь ванной. Дерьмо.



– О, не переживай, – говорит он, и его голос звучит гораздо более трезво, чем тридцать минут назад. – Дверь открывается. Не обращай на меня внимания, я просто быстренько отолью.



Перейти на страницу:

Похожие книги

Наводнение
Наводнение

Роман «Наводнение» – остросюжетное повествование, действие которого разворачивается в Эль-Параисо, маленьком латиноамериканском государстве. В этой стране живет главный герой романа – Луис Каррера, живет мирно и счастливо, пока вдруг его не начинают преследовать совершенно неизвестные ему люди. Луис поневоле вступает в борьбу с ними и с ужасом узнает, что они – профессиональные преступники, «кокаиновые гангстеры», по ошибке принявшие его за своего конкурента…Герои произведения не согласны принять мир, в котором главной формой отношений между людьми является насилие. Они стоят на позициях действенного гуманизма, пытаются найти свой путь в этом мире.

Alison Skaling , Евгений Замятин , Сергей Александрович Высоцкий , Сергей Высоцкий , Сергей Хелемендик , Элина Скорынина

Фантастика / Приключения / Детективы / Драматургия / Современная проза / Прочие приключения
Забытые пьесы 1920-1930-х годов
Забытые пьесы 1920-1930-х годов

Сборник продолжает проект, начатый монографией В. Гудковой «Рождение советских сюжетов: типология отечественной драмы 1920–1930-х годов» (НЛО, 2008). Избраны драматические тексты, тематический и проблемный репертуар которых, с точки зрения составителя, наиболее репрезентативен для представления об историко-культурной и художественной ситуации упомянутого десятилетия. В пьесах запечатлены сломы ценностных ориентиров российского общества, приводящие к небывалым прежде коллизиям, новым сюжетам и новым героям. Часть пьес печатается впервые, часть пьес, изданных в 1920-е годы малым тиражом, републикуется. Сборник предваряет вступительная статья, рисующая положение дел в отечественной драматургии 1920–1930-х годов. Книга снабжена историко-реальным комментарием, а также содержит информацию об истории создания пьес, их редакциях и вариантах, первых театральных постановках и отзывах критиков, сведения о биографиях авторов.

Александр Данилович Поповский , Александр Иванович Завалишин , Василий Васильевич Шкваркин , Виолетта Владимировна Гудкова , Татьяна Александровна Майская

Драматургия