Anorex-a-Gogo (СИ)

Больница

Одна из самых страшных вещей в мире — очнуться и не знать, где ты находишься. Проснуться в чужой постели в комнате, которую ты никогда раньше не видел, с провалом в памяти. С провалом, потому что ты на самом деле не знаешь, что произошло за это время, и как долго ты валялся без сознания.

Моя рука монотонно пульсирует, и я чувствую, будто она отделена от остального тела. Но я всё ещё ощущаю её. Я сонно открываю глаза и пытаюсь сфокусироваться на руке, которая теперь является глыбой бинтов. Я мумифицирован.

— С возвращением в жизнь, Пэнси.

Я поворачиваю голову и вижу Джерарда с сияющей ухмылкой. Он сидит на столе, держа в руке тарелку с блинами.

Я чувствую, что мои волосы влажные. Сначала я думаю, что это из-за дождя. Затем вспоминаю, что меня рвало. Как давно это было? Когда я нерешительно касаюсь своих волос, Джерард подходит и садится рядом со мной на кровать.

— Я сполоснул твои волосы, — говорит он небрежно, как будто такие вещи случаются с ним каждый день. — Это было отвратительно, они были все в рвоте.

И я понимаю, что произошло на самом деле. Разбитая лампа, осколки, я режусь, кричу, меня тошнит. И бедному Джерарду пришлось всё это терпеть. Подавленный, я зарываюсь лицом в подушку и хочу только одного — умереть. Она пахнет сигаретами, дешёвым одеколоном и совсем немного чем-то сладким. Сущность Джерарда. Как ни странно, это расслабляет меня.

Затем до меня доходит. Подушка Джерарда. Кровать Джерарда. Я лежу в постели Джерарда.

Я тут же вскакиваю, и моя мумифицированная рука начинает болеть с удвоенной силой оттого, что я пошевелил ей. Перед глазами плавают чёрные пятна, я как будто вижу тоннель, по сторонам всё затемнено, и есть только одно пятно света. Это обеспокоенные глаза Джерарда.

— Эй, садись обратно, — говорит он, но его голос звучит далеко и приглушённо. Он толкает меня рукой в грудь обратно к кровати, и я чувствую, что голова снова оказывается на подушке. — Знаешь, я собираюсь отвезти тебя в больницу, ладно? Думаю, нужно наложить швы, и ещё я немного волновался из-за того, сколько крови ты потерял.

Что? Нет! Я ненавижу больницы! Для кого-то, вроде меня, это худшее место. Для того, кто просто хочет быть невидимым.

Но Джерард уже поднимает меня с кровати, перекидывает мою руку себе через шею, чтобы мне было легче. А потом помогает мне выйти из дома, но мои ноги всё ещё не функционируют нормально и больше похожи на желе, так что он в основном тащит меня. Голова всё ещё кружится, и руки мёрзнут, но места, которых он касается, просто горят. Так сильно, что я хочу кричать...

И, в конечном итоге, я сижу на холодной жёсткой кушетке в отделении неотложной помощи, ожидая врача, который извлекает игрушечного пожарника из носа какого-то ребёнка, который посчитал, что это хорошая идея — туда его засунуть.

— Я правда не думаю, что мне это нужно, — ворчу я, указывая на капельницу и иголку, протыкающую мою вену. Наверное, это для того, чтобы восполнить потерю крови.

— Зато твои щёки наконец-то приобретают цвет, — говорит Джерард, недолго касаясь моей щеки. — Это хороший знак.

Я замираю, когда его рука отдаляется от моего лица, а он просто отправляется бродить по комнате. Открывает все баночки и ящики, ковыряясь в них. Делает пирамидку из ватных дисков и пытается построить что-то из осветителей для горла. Наконец, он подходит обратно ко мне и опирается на кушетку.

— Сильно больно? — спрашивает он, глядя на иглу, протыкающую мою кожу, тянется к ней, но почти сразу отдёргивает руку. Помню, Майки как-то сказал, что его брат в ужасе от иголок.

Я пожимаю плечами.

— Не очень, – бормочу я с равнодушным видом. Ладно, может я пытаюсь произвести на него хоть какое-то впечатление.

Джерард смотрит вверх и улыбается.

— Ты милый, Пэнси, — говорит он.

Прежде чем я успеваю ответить, возвращается врач, натягивая новую пару резиновых перчаток. В любом случае, мне повезло, потому что я просто не знаю, как стоит реагировать на слова Джерарда.

— Хорошо, мистер Айеро, — говорит доктор с потрясающей улыбкой. — Давайте ещё раз взглянем на вашу карту.

Я не могу не заметить, как он красив, даже если это довольно скучная и шаблонная красота. Ему, может быть, немного за двадцать, он классический блондин с голубыми глазами и идеальной белозубой улыбкой. Затем я перевожу взгляд на Джерарда, который, кажется, не обращает совершенно никакого внимания на врача и выглядит гораздо привлекательней, чем этот доктор Вежливость.

— Итак, вы порезали себе руку, — говорит доктор, добродушно посмеиваясь. — Ну, я наложу швы и сделаю прививку от столбняка, просто на всякий случай.

Джерард заметно вздрагивает, хотя это не его сейчас будут протыкать иголками.

В следующую минуту доктор разматывает бинты, которые Джерард наложил до этого, и я отворачиваюсь, потому что они уже довольно грязные, в кровь попала куча бактерий и вирусов, и моя ладонь выглядит раз в десять хуже. Он дезинфицирует рану и вкалывает местную анестезию, протыкая кожу настолько медленно и ужасно, что в уголках глаз собираются слёзы, но я смаргиваю их. Я не буду плакать.