Anorex-a-Gogo (СИ)

Он посмотрел на меня внимательно, будто пытался разглядеть мои внутренности.

— Ты уверен? — медленно уточнил он.

— Да, — пробормотал я. Но мой ублюдок-желудок, казалось, решил протестовать и во что бы то ни стало быть услышанным. — Заткнись, — прошептал я.

— Что? — сказал он, улыбаясь.

Ой. Разве я сказал это вслух? Я покраснел.

— Ничего. Я не голоден. — Его глаза потускнели.

— Хорошо, — спокойно ответил он. — Ну, я собираюсь сварить себе кофе и напечь блинов. Я приготовлю несколько лишних, на тот случай, если ты проголодаешься, ладно?

Я просто кивнул, будучи слишком взволнованным и смущённым, чтобы задаться вопросом, куда делся мой голос. Я отправился в гостиную и сел на диван, сразу утонув в подушках. Было бы отлично, если бы я мог погрузиться в него ещё глубже и оставаться незамеченным до тех пор, пока Майки не вернётся...

Мой желудок урчал. Хотя это было больше похоже на рёв. Уверен, Джерард слышал это даже в кухне.

Я встал и посмотрел в его сторону. Он был занят, и у него не было никаких причин, чтобы заявиться сюда. Мне удалось убедить себя, что я буду один в течение нескольких следующих минут.

И я как идиот начал танцевать Самозабвенного Анорексика посреди гостиной Уэев. Всё было бы, наверное, просто отлично, если бы одной из рук я не задел лампу в форме летучей мыши, стоящую на краю стола, и она, практически пролетев через всю комнату, не разбилась бы об стену.

Вот дерьмо.

Джерард вышел из кухни, держа лопаточку в руках. При виде тяжело дышащего меня и разбитой лампы на ковре, его густые брови приподнялись. Настоящий вид, выражающий: "Что за хрень?". И он снова начал смеяться.

— Фрэнки, ты ужасно неугомонный, знаешь это? — сказал он, кладя лопатку на стол.

Ты не первый, кто говорит мне это.

Он опустился на колени и стал собирать осколки, кладя их аккуратно в руку. Чувствуя свою вину, я подошёл и начал помогать ему.

Через несколько секунд он тихо сказал:

— Я пойду проверю блины, ладно? Как думаешь, сможешь держаться подальше от неприятностей в течение одной минуты? — Джерард ухмыльнулся.

Я отчаянно краснел, когда он говорил со мной так, как будто я был глупым неуклюжим ребёнком. Хотя я вроде им и был, но мне не хотелось, чтобы со мной так разговаривали.

— Заткнись, — пробормотал я, почувствовав себя плохо. Я разбил лампу, он собрал осколки, и я сразу стал идиотом из-за этого? — Со мной всё будет в порядке, просто иди, — вздохнул я.

Он вернулся на кухню, выкинул осколки в мусорку. Джерард что-то напевал. Я напряг слух, пытаясь расслышать, что именно, но блины, шипящие на сковороде, всё перекрывали. Боже, они так вкусно пахнут...

— Блять! — я упал на задницу, и довольно большой кусок битого стекла от лампы распорол мою ладонь по всей длине диагонально.

И карма снова кусает меня за задницу.

Это, наверное, самое подходящее время для того, чтобы упомянуть, что я ужасно брезглив и подвержен тошноте. И так же я грёбаный недотёпа. Как вы можете представить, эти качества ужасно сочетаются.

Некоторые сказали бы, что я просто невезучий.

Какое-то время я просто сидел там, кровь капала на мои джинсы (джинсы Джерарда), на ковёр, текла по моему запястью, под моей толстовкой (толстовкой Джерарда). И мне было ужасно больно. И затем я начал кричать. Моя голова закружилась, живот сжался, и что-то в глубине сознания подсказало мне, что если я не попаду в туалет в ближайшее время, то буду блевать здесь, смешивая рвоту с кровью на почти что чёрном ковре.

На мои крики из кухни выбежал Джерард. Он взглянул на меня, мою руку, и его лицо стало бледным, выражающим абсолютный ужас.

— Какого чёрта, Фрэнки? Я оставил тебя одного на две секунды, и ты чуть не отрезал себе руку? — орёт он.

А я всё ещё продолжаю кричать, словно больше не могу контролировать голосовые связки. Я чувствую вкус желчи в горле, но не могу сдерживать тошноту, даже если бы захотел. Всё, что я могу делать, это смотреть на вытекающую кровь.

К счастью, Джерард замечает, что я выгляжу ужасно бледным, потому что следующее, что я чувствую, как он тащит меня по коридору, а я всё ещё продолжаю истошно вопить.

А затем меня тошнит, но унитаз оказывается прямо передо мной. Я больше не вижу крови, но мой желудок всё ещё яростно себя опустошает. В моём животе больше ничего не осталось, но меня скручивают спазмы, и моя чёлка в рвоте, это отвратительно. Но Джерард успокаивающе потирает заднюю часть моей шеи, бормоча что-то про то, какой я ужасно неугомонный.

И это заставляет меня улыбаться.

Мой желудок, наконец, прекращает сжиматься, и Джерард спускает воду в туалете, пока я прислоняюсь к обклеенной обоями стене. На них какие-то рыбёшки. Мои волосы спутаны, и голова болит в том месте, где Джерард схватил меня за волосы, чтобы как раз вовремя дотащить до туалета. Голова кружится сильнее, чем когда-либо, а горло саднит от крика.

Я вспоминаю о своей руке. И совершаю самую тупую ошибку, когда смотрю на неё. Я снова вижу кровь, и тошнота возвращается с новой силой. Джерард берёт мою порезанную руку и подносит к своему рту. Последнее, что я помню, как он проводит языком вдоль пореза, а затем теряю сознание.