Античная метафизика: Страсти по бесплотному

Поверхность, отделяющая имманентность чистого бестелесного от телесного, то есть поверхность бестелесного, на которой является образ телесного, – это поверхность сущностей. Сущность соединяет отдельное с всеобщим, обусловленное с обуславливающим. Сущность представляет логику развития телесной отдельности, ее динамический закон существования, историю пути и знание неотвратимых перспектив, которые еще не открыты для нее самой. В человеческий мир сущность проникает в качестве архетипических образов.

Поверхность, отделяющая имманентность телесного от бестелесного, – это поверхность смысла. В смысле нет динамики и становления, нет претворения, смысл – действительный эмерджент, возникший в результате освоения телесным бестелесных сущностей телесного. Поверхность смысла – результат организации бестелесного в собственную форму телесного. Смысл – чистая безжизненная абстракция отдельного – это узел наиболее общих (так искажается динамическая природа всеобщего) свойств и обстоятельств существования отдельного, абстракция от существования, от феномена, которая ближе к существованию, нежели к сущности, то есть это абстракция отдельного, представляющая отдельное не как полноту неповторимого бытия, не как единичное, но с точки зрения "отделенности", – безжизненная структура, которая не способна уловить то, что происходит, но которая фиксирует происходящее лишь в модусе ставшего (что произошло или произойдет). В пределе поверхность смысла, преломляя в себе Другое, обездвиживает его и представляет Другое как чистую структурность телесного.

Любое конечное телесное бытие, спроецированное на поверхность смысла, предстает как структура, это значит, что телесное бытие отчуждается само от себя, выводится из себя за границы своей телесности, помещается в отношение с бестелесным и становится бестелесной телесностью. Отношение с бестелесным – это абсолютный вариант отношения с другим, которое является способом бытия в мире конечных телесных феноменов. Смысл возникает на почве причинения со стороны другого.

Смысл причинения (события) не имманентен, чтобы понять смысл, телесному бытию необходимо выйти изнутри себя, потому что замкнутое в себе своими поверхностями бытие ощущает все внешнее как внутреннее, чужое – как свое собственное, причинение со стороны другого – как свое собственное изменение. Смысл – то, что действительно происходит с предметом, – неуловим изнутри предметов, а лишь с точки зрения, которая была бы принципиально внешней всем предметам; эта точка зрения открывает плоскость смысла, исключающую всякую имманентность.

Поверхность смысла, представляющая телесное бытие в его взаимоотношении с Другим как структурность телесного бытия, есть эмерджент поверхности сущностей (архетипических образов, от которых произошли языковые матрицы: "И Слово было Бог", хотя совсем не "слово есть Бог") и телесного бытия. Будучи эмерджентом, поверхность смысла, безусловно, не может замолчать всеобщее и бестелесное, однако, последнее не только безжизненно, ибо выступает как структурность, но и всеобщее-бестелесное, насколько это возможно, трансмутируется в отдельное-телесное, отчего всеобщее и бестелесное представляется на поверхности смысла в лучшем случае как общее и абстрактное. Смысл – по Делезу – совпадает с Событием. Событие – абстракция от ряда реальных происшествий. Абстракция всегда избыточна для конкретного происшествия, случающегося в настоящий момент, она простирается над прошлым и будущим. Событие – предельная (самая обедненная: если хоть что-то еще изъять, событие разрушится), наиболее общая структура происшествий данного рода. Но происшествие – это взаимосцепление некоторых частных моментов, почему происшествие и можно представить как некое единство, получающее свою собственную форму – форму единства – не в телесности частных моментов, а на поверхности смысла.