Античная метафизика: Страсти по бесплотному

Как только сознание приступает к переработке архетипического образа, МИФ начинает свою жизнь. История свидетельствует, что мифология и соответствующий способ бытия подвержены медленной, но верной трансформации, ведущей их к изживанию себя. Мифология исподволь, еле заметно отклоняется от источника своего бытия – архетипического образа, становится все более рациональной вплоть до явного трансмутирования в плоскую рациональность с обращением в функцию государства. Миф живет до тех пор, пока не завершен процесс фальсификации архетипического образа, процесс отклонения сознанием архетипического образа от самого себя. Человек в самом деле перерабатывает архетипический образ, результатом такой переработки оказываются производные человечески сотворенные образы, ибо всегда "все устремления человечества направлялись на укрепление сознания. Этой цели служили ритуалы, representations collectives, догматы; они были плотинами и стенами, воздвигнутыми против опасностей бессознательного, этих perils of the soul"¹⁶. Образы человеческого сознания стремятся исчерпать бессознательный архетипический образ, пока, наконец, мифология окончательно не претворяется в идололатрию. Идол – это человечески воплощенное божество, в котором посредством воплощения человек притязает на то, чтоб владеть самой сущностью божества, силой, исходящей из этой сущности. Поэтому идол – во-первых, необходимое завершение мифологического сознания (Н. Бердяев, говоря о человеческом познании сокровенного, признается: "Самое же существование в себе, то есть первичное бытие, можно познавать лишь фантазией, символом, мифом"¹⁷), во-вторых, – антипод архетипического образа, полагающего человеческую объектность, а не субъектность. Человечески своевольно воплотить (проявить) надчеловеческое, надмирное как таковое и есть "осуетиться в умствованиях своих" по слову ап. Павла. Смысл Золотого Тельца – в своевольном обличении Бога человеками. Вероятно, евреи вовсе не отрекались от Иеговы, они хотели быть с Богом, однако им требовалось какое-то явное, воплощенное и понятное присутствие Бога. Архетипический образ абсолютно расходится с идолом как со своей копией, содержащей предельную фальсификацию, поэтому в данный момент архетипический образ необходимо предстает как абсолютно Другое, то есть осуществляется как непосредственная данность Другого, когда бессознательное вторгается в сознание в качестве чистого архетипа без всякого опосредования, без адаптационных форм, отчего сознание затопляется бессознательным, отношения отдельного-телесного и всеобщего-бестелесного вновь становятся отношением претерпевания последнего первым.

Два типа соотношения божественного и человеческого, всеобщего и отдельного, бестелесного и телесного фокусируются в принцип Аполлона и принцип Диониса. Принцип Аполлона полагает воплощение, выражение божественного человеком, принцип Диониса – претерпевание человеком божественного, опредмеченное как телесная мутация, страдание и завершающее страдание ничто.

1.3. Принцип Аполлона

Итак, отношения телесного и бестелесного – это отношения телесного и другого ему. И если одно полагает (ограничивает) другое, то между ними должна присутствовать граница, материализованная в двух поверхностях, по ту сторону каждой из которых развертывается имманентность соответствующего бытия. Дело в том, что телесное, будучи самостью, отдельностью, не приемлет бес-самостности и не-отдельности, отчего телесное воспринимает другое ему, бестелесное, только в качестве ограниченного поверхностью. Однако поверхность бестелесного – лишь проекция телесного в бестелесное, а не собственно поверхность бестелесного, в силу чего она и наполнена содержанием телесного. Бестелесное, присутствуя в отношениях с телесным, приемлет телесное и производную от телесного поверхность, ограничивающую его самость. Преп. Иоанн Дамаскин подтверждает: "Божественный Промысел облекает образами и формами то, что бестелесно и лишено образов, и не имеет телесной фигуры, для руководства нами и для… знания их… применительно к нашей природе"¹⁸.