Античность как геном европейской и российской культуры

Подводя итог нашему рассмотрения ведущих систем философии истории, мы должны отметить, что все они, так или иначе, исходят из представления об античности, как фундаменте европейской, а, порой, и всей мировой истории. Это то, всех их объединяет. Но при этом они содержат самые разнообразные характеристики античности. У Винкельмана – это «спокойствие и величие», у Буркхардта – это тенденция к агонистике, к соревнованию и борьбе, иначе говоря, неприятие шаблона, канонических и общезначимых норм и истин. У Ницше – непримиримая борьба Аполлона и Диониса, утверждение гармонии и красоты через борьбу противоположных начал. У Освальда Шпенглера античная культура не признает пространства и характеризуется телесностью. У Альфреда Вебера уникальность античной культуры связана с рациональностью и отсутствием бюрократической системы, которые приводили к гибели большинство восточных империй. У Ясперса греко-римская культура открывает потребность к коммуникации с другими культурами, к мировому общению. Все эти черты рисуют яркий образ античной культуры, который в той или иной форме отражается в европейской культуре. И хотя этот образ удаляется от нас с течением истории, но потребность в его познании и исторической памяти становится все более актуальной.

И. В. Кондаков Россия в поисках античности

В последнее время в научном сообществе и даже в правительственных кругах России стало принято в разговор о культурной и цивилизационной идентичности включать понятие культурный (или цивилизационный) код. Правда, как правило, никто толком не понимает, что это должно означать на деле. Интуитивно предполагается, что каждая культура обладает своей генетической программой, в которой имплицитно заложена или постепенно складывается сущностная конфигурация данной культуры, отвечающая за ее ценностно-смысловое своеобразие, типологические особенности, строение (морфологическую структуру) и историческую парадигматику.

Несомненно, идея культурного кода связана с аристотелевским понятием энтелехии, т. е. внутренней формы какого-либо явления, заключающая в себе потенциально цель развития и его результат; особенно важно приложение этого понятия к истории культуры[127]. Это значит, что определенные формы и принципы, заложенные в основание последующего развития каждой культуры, являются не только «отправной точкой» дальнейшего культурно-исторического процесса, но и фундаментом всей архитектоники данной культуры. И от того культурного феномена, который лежит у истоков каждой значительной исторической традиции (например, истории той или иной мировой цивилизации), зависит, как будет складываться и трансформироваться эта традиция и цивилизационная история на всем ее протяжении.

Уже в самом первом приближении, очевидно, что культурная история Европы отлична от культурной истории России или, к при меру, Китая прежде всего тем, что в основании европейской истории культуры (или, если угодно, архитектоники европейской цивилизации) находилась античность. Важно осознать, что античность – это не любая «древность» или «архаика» культуры, – это закономерным образом произошедшая в Греции и Риме аккумуляция важнейших достижений человеческой культуры, в совокупности воплотивших представления о человечности и гуманизме, о совершенных формах человеческого в философии, литературе, музыке, театре, скульптуре, архитектуре, политике.

Античность как тип культуры[128] представляла собой первое в мировой истории воплощение принципов культурного универсализма, и, будучи положена в фундамент всей европейской цивилизации и культуры, она определяет собой все особенности европеизма как первого и удачного опыта «всемирности» – глобального проекта культуры как всеединства. В этом отношении даже крайности евроцентризма показательны – как своими убедительными притязаниями на глобализм, так и своей неизбежной ограниченностью – кругом «европейских ценностей», во многом непереводимых на другие языки культуры. Европеизм – замечательная школа глобализма для всех культур и цивилизаций, попадающих в орбиту европейского влияния, но школа, по окончании которой все ученики выходят с различным кругозором, с разным багажом знаний и с плюралистичным пониманием «европейскости» и «неевропейскости». Характерный том пример – русские западники и славянофилы, в равной мере, но по-разному прошедшие школу европейской культуры. Идеал «всечеловека», вынесенный ими из этой школы (выражение Ф. Достоевского), внутренне антиномичен и в любом случае не тождествен собственно европейским представлениям о всемирности.