Антигона

Видя, что я возношу молитву, Гемон опустился на настил рядом со мной и положил свои руки рядом со моими на темное и живое дерево лука.

К огромному моему удивлению, Этеокл присоединился к нам — никогда не смогу я понять собственных братьев, но сейчас и не время думать, — настал час слушать, потому что рождаются и звучат слова — не Эдип ли сочиняет этот просод:

Господин коней и людей
бог черного лука,
сохрани фиванский народ
сохрани кочевой народ
от наших преступлений, от наших страхов
                                          и нашей отваги,
ибо мы лишь народ, один во множестве
                                          жаждущих лиц.
Господин синего племени,
Господин
племени красного
пусть твой чудный лук
охранит нас на ненадежном пути.
Услышь меня, конский бог
Услышь меня, рыбий бог,
бог свободных небесных птиц.

Я обернулась: люди, что работали на крепостной стене или несли дозор, тоже преклонили колени. Кочевникам нас не видно, но на мгновение — в уважении и любви к коням — мы поняли друг друга. Я поднялась на ноги:

— Не можешь ли ты приказать убрать эти останки, они оскорбляют кочевников и позорят нас.

Бесповоротное, непреклонное «нет».

Мы двинулись дальше и вскоре под свист стрел, который заставлял нас то и дело пригибаться, добрались до цепи целых зубцов на крепостной стене. В них проделаны отверстия: и врага видно, и, как мне показалось, можно безопасно посылать отсюда стрелы.

— Не доверяйся своим ощущениям, — предупредил Этеокл. — Они следили за нашим передвижением, и ты в этом сейчас убедишься.

Тотчас три стрелы ударили в стену и сломались, четвертая же попала прямо в отверстие и, не задержи ее Этеокл щитом, вполне могла ранить кого-нибудь из нас.

— Ее выпустили с близкого расстояния, — заметил он. — Вот от таких стрел ты и должна нас избавить, Антигона.

Послышался шум, конский топот, приказы — все пришло в движение.

— А вот появился и наш солнценосный брат, — проговорил Этеокл.

Величественно восседая на Мраке, облаченный в золоченый панцирь, в сопровождении кочевых всадников, которые на остриях копий несли его значки, перед нашими глазами явился Полиник.

Он направил коня в нашу сторону, Гемон поспешно заставил меня отойти от зубцов. Полиник выпустил стрелу, и она влетела в отверстие с такой силой, что пробила Гемонов щит и застряла только в более мощном щите Этеокла.

— Спасибо, брат, — крикнул Этеокл, — твоя стрела пригодится нам!

Полиник, который уже было повернулся к стенам спиной, развернул коня и остановился на полдороге от того места, где стоял ранее со свитой варваров, и стеной, где находились мы. И пока кочевники забрасывали стрелами всех, кто появлялся наверху, он, издевательски хохоча, предстал перед нами во всей своей красе.

— Теперь твоя очередь, Гемон, — велел Этеокл.

Гемон под защитой Этеоклова щита тщательно прицелился, стрела его полетела прямо в Полиника, но, потеряв часть силы, упала на землю, отброшенная его щитом. Гиканье и крики поднялись из рядов кочевников, и гнев исказил черты Гемонова лица.

Всем своим телом чувствовала я, как нагревается в моих руках лук, что-то закипало в нем. Мне казалось, он жаждет смерти. «Чего он хочет?» — в отчаянии прокричала я Этеоклу.

— Полиника предупредить.

Этеокл скрылся, Гемон же не двинулся с места. Он указал мне на стервятников, круживших над нами: один из них — огромный — распластал в небесах свои крылья. Я могу поразить его своей стрелой, и теперь уже лук ведет мой взгляд, теперь он заставляет меня следить всем телом за полетом птицы. Полиник успел отъехать к тому рубежу, откуда лучники, прежде чем выпустить стрелу, пускают лошадей в резкий галоп. Еще мгновение — и стервятник, плавно распластав массивные крылья, окажется над Полиником. Гемону хотелось защитить меня, сделать так, чтобы я стреляла через отверстие в зубце, но лук этого не желал, и я — тоже. Стервятник уже там, он во мне или я в нем, мне не понять, но это уже и не имеет значения. Я жду, когда птица окажется прямо над Полиником. Руки мои почувствуют этот момент, и все мое тело будет участвовать в создании того зрительного приказа, что отправит стрелу в убегающую цель. Я могу не смотреть, поразила ли я стервятника, я знаю, что сейчас он камнем летит с высоты и с хлюпаньем шлепается о землю прямо перед Полиником. Испугавшись птицы, конь резко берет в сторону, но Полиник, который видел и как летела стрела, и как падал на землю стервятник, не дал застать себя врасплох, и конь тут же ему подчинился. «Каков наездник!» — отметил Гемон, и мне это приятно.

Полиник схватил свою говорную трубу, висевшую у него на поясе.

— Великолепно, — слышу я его восторженный крик, — я не знал, что ты такой отличный лучник… давай еще дальше!

И, пока кочевники с трудом выдирают стрелу из тела стервятника, он отступает еще на несколько шагов.