Антиклассика. Легкий путеводитель по напряженному миру классической музыки

Вообще, конечно, это слишком спорная классификация снобства для этой главы. Любой человек при деньгах будет считаться снобом (богатые люди-не-снобы простят меня, потому что они и так знают, что крутые), и любой человек без денег, который по какой-то причине хочет относиться к сообществу снобов, может носить это почетное звание, но понимать, что не все из перечисленного его касается.

На самом деле снобов всегда привлекала классическая музыка. Они делали себя незаменимыми винтиками в экономической системе музыкальной индустрии со времен Баха и Моцарта, когда состоятельные дворяне, короли, принцы, архиепископы и т. д. нанимали музыкальных гениев так же рутинно, как нанимали сапожников, поваров и модельеров (многие из которых, с большой вероятностью, тоже были гениями). С тех пор ситуация немного изменилась, но и сейчас нет такой большой базы слушателей – или достаточного государственного финансирования, чтобы полностью избавиться от снобов.

Именно поэтому в недавнем инциденте, прозванном Малергейт[58], весь концертный зал ополчился против мужчины, чей телефон зазвонил посреди исполнения Третьей симфонии Малера.

Так же и я несколько лет назад в Берлинской филармонии была вынуждена сидеть рядом с женщиной, которая впадала в бешенство каждый раз, когда кто-то аплодировал между частями[59]. (Это было отвратительно. Она пыталась впечатлить своего спутника криками: «Нет! Вы еще не должны аплодировать!» И она кричала это тем, кто ее не слышал. Потому что они аплодировали.)

Самое забавное в этой ситуации вот что:

1. Люди, которые аплодировали между частями, просто вежливо выражали свой восторг музыкой. Их аплодисменты не беспокоили никого, кроме этой женщины. А вот ее невежливые высказывания, полные разочарования и снобизма, беспокоили всех, кто сидел рядом.

2. Сходя с ума по тому, что не волнует даже большинство музыкантов, она показала, что на самом деле была далеко не таким экспертом, каким пыталась казаться.

3. Просто представьте себе, каково это – иметь настолько хрупкое душевное равновесие, что такие мелочи выбивают вас из колеи.

Кстати говоря, если из-за этой истории вы теперь стесняетесь пойти на концерт, не переживайте. В главе 12 есть целый раздел про концертный этикет, и я уделила особое внимание моментам, когда нужно аплодировать. А еще из этого раздела вы узнаете, в каких случаях можно быть мудаком, если другие люди не знают, когда аплодировать. (Ни в каких. В этой ситуации вообще не стоит быть мудаком.)

Классическая музыка – и для вас тоже

Тот факт, что существуют снобы, увлеченные классической музыкой, не означает, что она была создана исключительно для них. Это все равно что сказать, будто золото и принцессы – для огров, а шоколад в моем доме предназначен только для меня. Просто потому, что кому-то что-то нравится – и он держит это «что-то» в заложниках – не значит, что эта вещь предназначена для этого человека.

На самом деле, сколько снобы существуют в мире классической музыки, столько и классические музыканты молятся об освобождении из рабства.

Ненависть Моцарта к своему заказчику, принцу-архиепископу Хиеронимусу фон Коллоредо, подробно задокументирована в тех письмах композитора, которые не были сосредоточены вокруг его желудочно-кишечных активностей. Так, в письмах отцу Моцарт часто жалуется, как плохо с ним обращается архиепископ и насколько он жаден, в одном из посланий он даже пишет, что «ненавидит архиепископа до безумия». С большой вероятностью Бах так же относился к своему покровителю Вильгельму Эрнсту Саксен-Веймарскому, который на четыре недели заключил композитора в тюрьму за попытку уйти в отставку.

Музыкантам часто приходится проглатывать свою гордость и работать на людей, которых они ненавидят. Как и любому другому, музыканту нужна еда, а для инструментов требуется укрытие на случай непогоды и стихийных бедствий. Мне повезло, что абсолютное большинство моих профессиональных контактов – это люди, которые мне нравятся. Но и мне приходилось заталкивать гордость куда подальше и целовать чужие задницы. К сожалению, история, которую я хотела бы вам рассказать, – про абсолютно кошмарную женщину, шедшую в комплекте с очень важным сторонником искусства, – выходит за рамки разумного[60]. Но могу сказать, что мне приходилось иметь дело со множеством грубых и невежественных замечаний со стороны влиятельных меценатов и с неуместными комментариями и предложениями, которые делали серые кардиналы индустрии и жюри конкурсов, – почти во всех случаях мне приходилось быть вежливой, очаровательной и явно благодарной (даже после отказов), чтобы не потерять работу и не нажить властных врагов.