Антикризисная книга Коммерсантъ\'a

размеров ежедневного оборота 100–150 млрд руб. только в рамках фондовой биржи. Не следует

также забывать и то, что именно через наши механизмы осенью прошлого года Банк России

предоставлял основную часть ликвидности российской банковской системе. Причина понятна, ведь несомненным преимуществом российского рынка репо является его биржевой характер –большая часть сделок (хотя понятно, что не все) регистрируется на бирже и исполняется через

систему клиринга и расчетов ММВБ. Кстати, именно эта транспарентность рынка и дала

возможности и средства для борьбы с проблемами, так как мы быстро могли не только

идентифицировать проблемных участников, но и видеть будущие обязательства.

– Неужели никогда ни у кого не возникало сомнений в безрисковости этого инструмента?

– В условиях нормального рынка участники, которые предоставляли деньги под залог ценных

бумаг, считали этот инструмент безрисковым. Кредитный риск контрагентов интересовал

участников гораздо меньше. Кредиторы понимали, что, если контрагент им не заплатил, у них

остается портфель ценных бумаг, который был передан по первой части сделки репо. Все это

работает в таком режиме ровно до той поры, пока цены на рынке не начинают падать. В

условиях огромного падения цен, если контрагент не вернул деньги кредитору, тот остается с

портфелем ценных бумаг, который дешевеет на глазах и скорее всего не покроет те убытки, которые можно получить от его продажи.

– То есть чувство риска у участников этого рынка притупилось?

– Именно так. На рынке была ликвидность, и портфель всегда можно было реализовать без

убытков. Риск-менеджеры обращают внимание и ставят лимиты на инструмент и контрагента, с которым ты можешь работать на рынке репо. Если проанализировать ситуацию, складывается ощущение, что риск-менеджмент многих участников рынка репо ориентировался

только на качество самого инструмента и не смотрел на качества заемщика.

– Но ведь цены акций начали падать с 20мая. Почему такая чрезвычайная ситуация возникла

на рынке репо только на прошлой неделе?

– Когда рынок падает плавно на 1–3 % в день, дисконт цены ценной бумаги, по которой она

идет в репо (так называемый haircut), позволяет отыгрывать это падение. Каждая последующая

сделка заключалась дешевле. Теперь цены упали настолько, что даже в случае продажи

портфеля кредиторы несли бы колоссальные убытки. В результате контрагенты оказались не в

состоянии исполнять свои обязательства.

– В каких случаях биржа может принять решение о приостановке торгов?

– Если технический индекс открытия упал более чем на 12 %, но менее чем на 15 % по

сравнению со значением индекса на закрытие предыдущего торгового дня, мы

приостанавливаем торги на час. Если падение превышает 15 %, мы приостанавливаем торги и

можем их возобновить не ранее чем через день или в случае получения предписания ФСФР.

– Вы не планируете менять эти правила?

– Эти правила задаются регулятором. На мой взгляд, правила работали эффективно, и нет

необходимости их менять.

– Биржа планирует совершенствовать систему риск-менеджмента?

– Да, ММВБ сейчас активно занимается этой тематикой в разрезе срочного и валютного

рынков, фондовый тоже стоит в плане.

– Какие изменения необходимо реализовать на рынке акций, чтобы не допустить таких сбоев?

– Основной режим торгов у нас основан на стопроцентном предварительном депонировании

активов. Проблема была в первую очередь с исполнением двусторонних обязательств, обеспечение по которым поставляется к моменту расчетов. Системное решение состоит в

отходе от двусторонних обязательств и введении центрального контрагента. Центральный

контрагент будет стороной по сделкам или обязательствам. В случае неисполнения

обязательств участника рынка по отношению к центральному контрагенту тот должен будет

все равно исполнять свои обязательства по отношению к добросовестным участникам.

– Если бы сейчас на российском рынке был центральный контрагент, кризис на рынке репо

был бы не таким глубоким?

– На зарубежных биржевых площадках благодаря наличию центрального контрагента банки, заключавшие сделки с Lehman Brothers, которые были переданы в клиринг центральному

контрагенту, не понесли убытки при его банкротстве. Центральный контрагент убирает из

системы двусторонние риски. То есть при его наличии происходит замещение двусторонних

рисков в системе на концентрацию риска в центральном контрагенте.

– Почему сейчас нельзя директивно ввести центрального контрагента в России?

– Потому что нужно вносить изменения в законы о залоге, скорее всего в Гражданский кодекс, закон о банкротстве, закон о банкротстве кредитных организаций, поправки в Налоговый

кодекс и, судя по всему, еще дополнительные изменения в закон о рынке ценных бумаг.

– Вы по-прежнему считаете, что финансовым центром может стать страна, откуда массово

бегут инвесторы?

– На мой взгляд, необходимость развития российской финансовой системы, которая сейчас

всем абсолютно очевидна, будет реализована в конкретных шагах. Например, ММВБ как

биржа заинтересована в том, чтобы у нас обращались иностранные ценные бумаги и работали