Антисоветчина, или Оборотни в Кремле

Стали предприниматься усилия по нормализации положения в промышленности. По предложениям Косыгина внедрялись “либеральные” методы. Расширялась самостоятельность предприятий, снижалось количество плановых показателей, спускаемых “сверху”, вводились механизмы хозрасчета с возможностью использовать часть прибыли на социальные, культурные, бытовые нужды. Вводилось материальное стимулирование для рабочих и служащих. Но все эти реформы оставались робкими и непоследовательными. Да в общем-то после Никиты Сергеевича радикальное реформаторство было затруднительно, оно всех уже допекло. Предпочтительнее выглядели спокойствие, размеренность.

А результаты тех реформ, которые все же были проведены, сводились на нет другими факторами. Министерства, ведомства, республиканские и областные руководители преследовали свои интересы. Поэтому одни плановые показатели убирались, но вводились другие, запутывая отчетность. Самостоятельность предприятий вносила анархию, директора выгадывали свои прибыли и фонды. Материальное стимулирование оборачивалось обязательными премиями, которые превращались в дополнение к зарплате. Не дашь рабочим премий — уйдут на другой завод. Проводились и различные эксперименты по улучшению организации труда — “бригадный подряд”, “Щекинский эксперимент”. Они широко рекламировались, но дальше этого дело не шло, оставались на уровне экспериментов.

Но главное, что мешало дальнейшему развитию хозяйства — угас энтузиазм народа. Его уже нельзя было поднять и воодушевить на те или иные свершения. Последний раз этот энтузиазм проявился при освоении целины. Всплеснул было на призыв “догнать и перегнеть Америку”, на обещание, что “нынешнее поколение будет жить при коммунизме”. Но безобразия, в которые вылилась эта кампания, подорвали и перечеркнули порыв.

Что ж, при Брежневе власть тоже пыталось использовать громкие лозунги. Провозглашала “решающие” и “определяющие” годы, “пятилетку качества” и т. д. Однако это уже не действовало. И лозунги проходили замкнутый путь. Идеологи их придумывали, партработники обязаны были озвучивать, а потом они возвращались “наверх” в отчетах и докладах. Снова объявлялись ударные стройки — КамАЗ, БАМ, Атоммаш, гигантские газопроводы и нефтепроводы, протянувшиеся из Сибири к западным границам. Но шумиха теперь оказывалась сугубо показной. Торжественные проводы молодежи на стройки устраивались для публики, радость и энтузиазм демонстрировали “подсадные утки” или комсомольские функционеры. Для остальных “ударные” стройки были лишь возможностью заработать.

К 1960–1970 — м гг начала действовать в полную силу система образования, которая начала развиваться при Сталине и получила новый размах при Хрущеве. С 1950-х до конца 1960-х расходы государства на науку выросли в 12 раз, количество научных работников увеличилось в 6 раз. В СССР трудилась четверть всех ученых мира! В вузах занималось 5 млн студентов, а обучало их полмиллиона преподавателей. И Россия в научной области действительно достигла огромных успехов. Осуществлялись космические программы, развивалась атомная энергетика, создавалась первоклассная военная техника, делались блестящие открытия в области физики, математики, биологии, химии… Правительство ставило задачу соединения научно техническое революции с производством, что, вроде бы, сулило невиданные перспективы.

Но те направления науки, которые получили катастрофические удары при “лысенковщине” и “хрущевшине”, стали разрабатыаться с запозданием по сравнению с западными странами, как, например, кибернетика. И возникло отставание в электронике, вычислительной технике — а именно они определяли ход научно-технической революции. А ко всему прочему, далеко не все НИИ приносили реальные достижения, занимались полезными делами. Ведь массу ученых требовалось как-то пристроить, чем-то занять. И возникало множество научных учреждений, плодящих лишь никому не нужные отчеты. Впрочем, даже и самые выигрышные разработки внедрялись в производство крайне редко.

Потому что от предприятий требовалось выполнять и перевыполнять планы. А внедрение новшеств, переоборудование, нарушали бы производственный процесс. Соответственно, срывались планы, временно снижалась прибыльность. А это, в свою очередь, сказалось бы на фондах, премиях. Новшества требовали и капиталовложений. А где их взять? “Выбивать” в министерствах было долго и хлопотно… Так зачем они вообще нужны? И предприятия продолжали работать на старом, изношенном оборудовании, на старых технологиях. Это было проще, спокойнее.