Антисоветчина, или Оборотни в Кремле

А за рубежом стала складываться “третья эмиграция”, не похожая ни на “первую”, ни на “вторую”. Она состояла из высланных диссидентов, перебежчиков. Из тех, кто выехал легально. И из туристов, артистов, детелей культуры, участников всевозможных конференций и делегаций, не пожелавших возвращаться на родину. У большинства из такой публики ни о какой политике мыслей не было. Они всего лишь шалели от западного изобилия и мечтали зацепиться в эдаком “раю”. А деятели искусства хватались за “свободу творчества” (которое, само собой, должно было прилично оплачиваться). И оплачивали. Разными путями за границей оказались В. Аксенов, В. Максимов, В. Некрасов, В. Войнович, А. Тарковский, Ю. Любимов, М. Ростропович, Г. Вишневская. А. Галич и др. Все это тоже годилось. В западных средствах массовой иноформации, в “голосах”, транслируемых на Россию, преподносилось — лучшие представители культуры выбирают “свободы” (читай — а не Родину).

Но, между прочим, только внутри СССР поддерживались настроения анти-советские. А внешние силы брали курс откровенно анти-русский. Что и понятно, ведь в перспективе Россию требовалось расчленить. Для этого Советский Союз провозглашался “империей зла” — что перекликалось с Российской империей. Реанимировались исторические фальшивки, вроде “завещания Петра I”. В западном кино, литературе, средствах массовой информации создавался образ врага — “русского”. Американский “Закон о порабощенных нациях”, принятый в 1959 г., объявлял, что эти нации порабощены “русским коммунизмом”. И среди диссидентов американцы отнюдь не случайно выдвигали на первый план евреев, прибалтов, кавказцев, украинцев, чью борьбу можно было бы трактовать как борьбу “против русских”.

А это сказывалось и на облике эмиграции. “Первая эмиграция” отождествляла себя с Россией, провозглашала борьбу с коммунизмом, но с опорой на русский народ. “Вторая” надеялась только на иностранцев, но все же делала разделение между коммунистической властью и народом [8]. В “третьей эмиграции” самым востребованным направлением оказалось русофобство. Так, были раскручены до уровня бестселлеров, издавались миллионными тиражами на разных языках книги высланных из СССР диссидентов-журналистов В.Соловьева и Е.Клепиковой, ставивших в один ряд “самодержавие” и “диктатуру пролетариата”, опричнину и КГБ и проповедовавших, что “рабство” создано для себя самими русскими и “отвечает их социальным, политическим, моральным и психологическим нуждам”. “…Имперский народ, который за многие столетия полурабского существования привык принимать милосердие за слабость, садизм и варварство за силу, а страх — за уважение. Страдания, выпавшие на долю этого народа, ожесточили его и сделали безжалостным к другим народам; моральные ценности, вдохновляющие западную цивилизацию, ему неинтересны и невнятны” [170].

Но воздействие на Советский Союз осуществлялись не только через политическую оппозицию. Оно шло и напрямую, на народ. И в данном плане “союзником” Запада становился научно-технический прогресс, предоставляя все новые средства для этого. Большинство современных технологий иностранцы отказывались предоставлять нашей стране, но кое-что вдруг давали. И, например, рижский завод ВЭФ начал массовое производство транзисторных приемников. После чего любой мальчишка, имеющий “спидолу”, смог без контроля родителей слушать во дворах и скверах зарубежную музыку, а заодно и “вражьи голоса”. А следом грянула “магнитофонная революция”, позволившая широко распространять, переписывая друг у друга, неподцензурные песни, стихи, ту же рок-музыку и передачи из-за рубежа. В научных, производственных, учебных учреждениях появились ксероксы — и пошло повальное тиражирование самиздата и прочей полуподпольной литературы.

“Окнами” для проникновения чужих влияний становились соцстраны, которым предоставлялись большие “свободы” и более широкие связи с Западом. И через них, как через перевалочные пункты попадали в СССР всевозможные журналы, книги, фильмы. Причем в первую очередь не политика, а порнография. Но и это требовалось для воздействия на людей! Это оказывалось намного эффективнее, чем политика! Шло воздействие и через зарубежные фильмы, запускавшиеся ради кассовых сборов на советских экранах. Пусть это были безобидные комедии, боевики, даже “прогрессивные” работы прокоммунистических авторов. Но народ раскатывал губы, видя прекрасные автомашины, рестораны, бары, огни реклам, полураздетых красоток. Совсем раздетых не показывали, вырезали. И люди отстаивали огромные очереди за билетами на кинофестивали, чтобы посмотреть без купюр, не порезанное.