Антисоветчина, или Оборотни в Кремле

Но если на съезде свалить его не удалось, тут же последовали новые атаки — уже иными методами, кулуарными. Внутри ЦК, внутри Политбюро. Крупская неожиданно “вспомнила”, что у нее имеется еще одна важная работа Ленина. Та, что потом была названа “Письмом к съезду” — хотя ее вбросили в политический обиход после съезда [157]. А в июле-августе 1923 г. был нанесен следующий удар. В период отпусков Зиновьев, его помощник Евдокимов, Бухарин, троцкист Лашевич — командующий Сибирским военным округом, собрались под видом пикника в пещере под Кисловодском. В “пещерном совещании” участвовал также Ворошилов, но открестился от решений, которые там принимались. Были приглашены, но не приехали Фрунзе и Орджоникидзе. В это время на Кавказе находился и Троцкий. На совещании его не было, но нетрудно заметить, что собравшиеся действовали в его пользу.

Были выработаны требования реорганизовать партийное руководство. Либо отобрать у Секретариата ЦК функции управления, сделать его чисто служебным органом по пересылке бумаг, либо ввести в Секретариат Троцкого и Зиновьева — нейтрализуя Сталина. Иосифу Виссарионовичу послали письмо, фактически ультиматум. И в нем впервые упоминалось “письмо о секретаре” — ленинская диктовка от 4 января, та самая, где Владимир Ильич требовал сместить Сталина с поста генсека. Теперь Иосифа Виссарионовича шантажировали этим документом. Кроме Зиновьева, Бухарина и Троцкого в заговоре наверняка участвовала Крупская — письмо могло попасть к участникам “пещерного совещания” только через нее. А Каменев в данный период оставался в Москве со Сталиным, вроде бы принял его сторону, отыскивая компромиссы. Но, учитывая его связи с Троцким и Крупской, смело можно предположить, что и он играл в заговоре свою роль. Советчик Сталина, который в нужный момент подведет…

Это был один из самых опасных моментов для власти Иосифа Виссарионовича. Он лавировал, выражал готовность пойти на уступки. И схитрил. Договорились ввести Зиновьева, Троцкого, Бухарина не в Секретариат, а в Оргбюро. Формально Сталин “поделился” властью, но Оргбюро ведало не ключевыми вопросами, а всевозможной “текучкой”.

Однако интриги верхушечной борьбы заслонили собой международные события. В Германии разразился жесточайший экономический и политический кризис. Курс марки обвалился в тысячу раз, промышленность была парализована, заводы останавливались. Налицо была “революционная ситуация”, которую ждали большевики. И Троцкий загорелся. На заседаниях Политбюро доказывал, что наступил момент “поставить на карту все” — то бишь само существование советского государства [7]. Строил планы, что нужно раздувать революцию у немцев, Англия и Франция, конечно, не будут сидеть сложа руки, двинут на Германию войска. СССР поддержит революцию, тут-то и произойдет решающее сражение.

А при этом сам Троцкий автоматически выдвигался на роль даже не российского, а уже общеевропейского вождя! Тут уж все интриги вокруг реорганизации партийных органов просто теряли смысл. Но и спорить с идеей “мировой революции” было нельзя, она оставалась краеугольным камнем марксизма-ленинизма. Политбюро проголосовало “за”. В Германию направлялись колоссальные средства, поехали десятки тысяч активистов Коминтерна, агентов, инструкторов. Представители наркомата иностранных дел вели секретные переговоры с Польшей о пропуске красных войск через ее территорию — за что ей обещали отдать Восточную Пруссию [15]. Впрочем, большевики держали “камень за пазухой”. Тайно было решено, что и Польшу надо “революционизировать”. В ней началась полоса терактов, стачек, забастовок. Коминтерну была дана команда начинать революцию и в Болгарии [145]. Троцкий уже видел себя новым Бонапартом. Подчиненные ему дивизии выдвигались к западным границам.

Но Сталин рисковать Советским Союзом ради призрачных “мировых” целей вовсе не желал. И тем более не желал ввязываться в европейскую драку ради амбиций и возвышения Троцкого. Однако в данном случае противником Льва Давидовича стал не только Сталин. Его действия противоречили и планам… “мировой закулисы”! Революция в Германии требовалась ей в 1918 г., чтобы выиграть войну, но не в 1923 г. Западные финансовые магнаты уже получили свое, они хотели спокойно “переваривать” плоды достигнутых успехов и грести прибыли.

Троцкий перешел дорожку своим хозяевам. И стоит ли удивляться, что в бурной деятельности по подготовке европейского пожара вдруг пошли сплошные сбои, накладки? А Каменев, Зиновьев, Бухарин переметнулись теперь на сторону Сталина, и в решающий момент Политбюро приняло постановление, что подготовку закончить не успели, революционную ситуацию в Германии переоценили, поэтому шансов на успех нет [7]. Восстание было отменено.