Антисоветчина, или Оборотни в Кремле

Троцкого срыв таких блестящих перспектив привел в бешенство. Он обвинял Сталина и других членов Политбюро в трусости, в политических ошибках. Злость подтолкнула его к активным действиям, и он ринулся в схватку. Идейным знаменем кампании стало противопоставление “бюрократов” и “революционеров”. Утверждалось, что “бюрократы” оторвались от партии, предают революцию и ведут ее к “термидору” (большевики часто употребляли сравнения с Французской революцией, а “термидор” — это ее перерождение, переворот, когда буржуазная Директория свергла и уничтожила якобинцев). И чтобы избежать этого, Троцкий требовал расширения партийной демократии. Правда, в устах Льва Давидовича, всегла проявлявшего себя крутым диктатором, призыв к “демократии” звучал абсурдно, но какая разница?

Атака развернулась в Москве и Питере, где сосредоточилось значительное количество “интернационалистов”, а антибюрократические лозунги позволяли привлечь на свою сторону часть мелких партийцев, недовольных своим положением, молодежь. Троцкисты вели агитацию мощно, горлопанисто. Использовали ленинское “завещание”, ходившее в списках. И в общем-то натиск имел все шансы на успех, если бы… расклад в “верхах” оставался таким же, как в августе. Однако после германской авантюры те же самые эмиссары зарубежной “закулисы”, которые прежде действовали против Сталина, изменили свою позицию на 180 градусов — против Троцкого. Те же Зиновьев, Каменев, Бухарин выступили против него единым фронтом со сталинистами.

И подловили Льва Давидовича очень просто. Сделали вид, будто соглашаются с его требованиями. Демократии желаете? Пожалуйста. Была объявлена общепартийная дискуссия. Троцкий вдохновился, выпустил брошюру “Новый курс”. И попался. Из его брошюры можно было дергать цитаты и бить его же. Даже название “новый курс” можно было трактовать как иной, не ленинский. Льву Давидовичу припомнили прежние разногласия с Владимиром Ильичем, на него обрушилась вся пресса. А раз дискуссию объявили общепартийную, значит, участвовали в ней не только столицы, а провинция, где позиции Троцкого были чрезвычайно слабыми. Итоги дискусии должна была подвести XIII партконференция, открывшаяся 16 января 1924 г. Но задолго до ее начало стало ясно, что Лев Давидович проиграл. И на конференцию он предпочел не явиться, сослался на болезнь. А его сторонников разгромили подчистую, заклеймив троцкизм как “ревизионизм” и “антиленинский уклонизм”.

Ну а дальше происходит весьма загадочная история. 18 января, в день закрытия конференции, Троцкий неожиданно срывается с места и уезжает в Абхазию, якобы лечиться и отдыхать. А 21 января умирает Ленин…. Отметим, что о состоянии здоровья Владимира Ильича Троцкий не мог не знать. Его личный врач Федор Гетье входил в число докторов, обслуживающих больного вождя. 18 января, в день отъезда, Гетье дважды посетил Троцкого. А о смерти Ленина Лев Давидович узнает, доехав до Тифлиса. Однако на похороны он не возвращается, отправляет по телеграфу некролог и продолжает путь в Сухум…

Позже в своих воспоминаниях он напишет, что против него составился “заговор”, причем в качестве “предателей” и “заговорщиков” будет клеймить не столько Сталина, сколько… Каменева и Зиновьева (что само по себе интересно). Троцкий будет утверждать, что “заговорщики” его преднамеренно обманули, сообщили ему: “Похороны в субботу, все равно не успеете, советуем продолжать лечение”. А на самом деле похороны были в воскресенье, мог бы и успеть [182]. Это откровенная ложь. Обратите внимание, Троцкий оперирует не числами, а днями недели. Потому что если взять числа, сразу видна нестыковка. От Москвы до Тифлиса он ехал с 18 до 21 января — три дня. А похороны Ленина состоялись 27-го. Даже если ему солгали и назвали 26-е, до них оставалось 5 суток! Он успевал в любом случае. Выходит, сам не захотел.

Уже в 1940 г. Троцкий выдвинул новые обвинения, опубликовал в американской газете “Либерти” статью “Сверхборджиа в Кремле”. Ссылаясь на Федора Гетье, писал, что Ленин быстро поправлялся, вскоре мог вернуться к делам, и тогда туго пришлось бы Сталину. Но Владимир Ильич был отравлен. А его, Троцкого, обманули насчет срока похорон, чтобы он не сумел провести расследование. Конечно, все это тоже ложь. Об улучшении здоровья Ленина нам известно лишь из одного источника, от самого Троцкого. И озвучил он свои обвинения лишь тогда, когда не было в живых Гетье, Крупской, и никого из тех лиц, на кого он ссылается, кто будто бы мог подтвердить его слова. Все данные биографической хроники Ленина, журнала врачей, воспоминания профессоров, лечивших его, показывают, что “улучшение” было весьма относительным. Ленин даже не научился говорить, мог лишь повторять слова, вспоминать их по надписям и картинкам. А с октября 1923 г. снова пошло ухудшение.